ТОП просматриваемых книг сайта:
Записки пешехода. Василий Ян
Читать онлайн.Название Записки пешехода
Год выпуска 1907
isbn
Автор произведения Василий Ян
Жанр Книги о Путешествиях
Пошли мы по Питеру, Игнат за меня держится, боялся очень; а я и тогда уже бывалым считался, потому с барками часто ездил. Пошли мы за толпой и вышли на площадь, а народу там тьма-тьмущая. Говорили, в царя стрелял кто-то, и божья милость не допустила. Пробрались это мы сквозь народ и вышли к самому дворцу, на ступеньках даже стали. Игнат сзади вцепился мне в кушак и так не выпускал, а то оттерли бы его, и я бы не сыскал его больше. И вот народ весь на колени опустился, и мы тоже на ступеньках стали на колени, а прошение я за пазухой держу. Выйдет царь – прошение сейчас себе на голову положу – мы первые, сейчас нас царская милость и увидит.
А рядом с нами стоят какие-то мужики и спрашивают:
– Вы не с прошением ли?
– С прошением!
– И мы с прошением, мы, – говорят, – рязанские; нас ослобонили, волю дали, да вовсе без земли, так мы только на царя-батюшку и надеемся!..
А там дальше костромские стоят, и те с прошением. А кругом народ шумит, не верит, боится, что царя задело пулею, хочет живым и здравым увидеть. А дальше все кареты и кареты стоят, все посланники от заграничных государей и королей, все поздравлять приехали. Генералов что было, – страсть!
Наконец зашумело в народе, что гул по лесу пошел: «царь, царь вышел!»
Весь народ остатний бросился на колени, и крики пошли – «ура и ура!» Шум какой, да радость – что гром гремит! Глаза-то у меня заволокло, я и не вижу, где государь, много с ним генералов было в белых перьях…
И вдруг точно прояснилось во мне, и вижу я, царь стоит, спокойный, высокий и печальный… Какая печаль и грусть была в глазах его, я и сказать не могу.
Зашептались тут и рязанские, и Игнат, все как в одно слово сказали:
«Нельзя подавать прошение – потому что печален государь. Можем ли мы, темное мужичье, наше прошение подавать, когда царь печален, когда кругом заграничные посланники стоят, поздравляют. И если мы тут со своим прошением полезем, что подумают заграничные посланники про наше государство, какие, дескать, у нас непорядки делаются?
Сел государь в коляску, и мы, как передние, за коляску ухватились, бежим рядом, кричим «ура!» и радуемся. Вижу, и рязанские, и костромские тоже ухватились, кричат и все бегут за коляской, и народ толпой бежит, и все, как дети, и плачут и радуются…
Видишь, чужак, многим ли из нашего брата приведет Господь царя увидеть? А я вот, как перед тобой, так близко стоял. Ведь что мне стоило, вынь прошение и положь на голову, и царь взял бы его. Да совесть толкнула: «стой, теперь нельзя, государь печален!..»
Больше царя-батюшку ходакам видеть не довелось. Походили, походили Тимофей с Игнатом по Питеру, сдали свое прошение в «казенный дом», да ни с чем и вернулись.
– А вскорости царя, – добавил Тимофей, – все равно убили бомбою.
Озерной ветер шумел за стеной, шелестел соломой