Люди, годы, жизнь. Под колесами времени. Книги первая, вторая, третья - Илья Эренбург Люди, годы, жизнь

Скачать книгу

подаю тебе.

      В феврале следующего года Надя писала: «Мне все равно, мне все равно. Теперь больше, чем когда-либо… Тебя приветствую, мое поражение».

      Осенью 1913 года вышли две книги: «Старая сказка» Н. Львовой и «Стихи Нелли» без имени автора, посвященные Н. Львовой, со вступительным стихотворением Брюсова, который был автором анонимной книги.

      Брюсов говорил:

      Пора сознаться: я – не молод; скоро сорок…

      Наде было на восемнадцать лет меньше. Она писала:

      Но, когда я хотела одна уйти домой, —

      Я внезапно заметила, что Вы уже не молоды,

      Что правый висок у вас почти седой, —

      И мне от раскаянья стало холодно.

      Эти строки написаны осенью 1913 года, а 24 ноября Надя покончила жизнь самоубийством. Она переводила стихи Жюля Лафорга, который писал о невыносимой скуке воскресных дней; в одном из его стихотворений школьница неизвестно почему бросается с набережной в реку. Брюсов часто говорил о самоубийстве, над одним из своих стихотворений он поставил как эпиграф тютчевские слова:

      И кто в избытке ощущений,

      Когда кипит и стынет кровь,

      Не ведал ваших искушений —

      Самоубийство и Любовь!

      А Надя застрелилась… В предисловии к посмертному, дополненному изданию «Старой сказки» я прочитал: «В жизни Львовой не было значительных внешних событий». Бог ты мой, сколько же должно быть событий в жизни человека? В пятнадцать лет Надя стала подпольщицей, в шестнадцать ее арестовали, в девятнадцать она начала писать стихи, а в двадцать два года застрелилась. Кажется, хватит…

      На ее могиле (похоронили ее в Марьиной Роще) вырезана строка из Данте:

      Любовь, которая ведет нас к смерти.

      Но я сейчас думаю не о Брюсове, а о Наде: что-то меня до сих пор волнует в ее судьбе, есть близость, которая заставила меня теперь выделить рассказ о ней в отдельную главу. Да, конечно, она застрелилась, считая, что привела ее к смерти любовь, – об этом говорят все ее посмертно опубликованные стихи. Но, может быть, именно стихи привели ее к смерти?

      Человеку очень трудно дается резкий переход от одного мира к другому. Надя любила Блока, но жила она книгами Чернышевского, Ленина, Плеханова, явками, «провалами», суровым климатом революционного подполья. Она вдруг оказалась перенесенной в зыбкий климат сонетов, секстин, ассонансов и аллитераций. Дважды в предсмертных стихах она повторяла:

      Поверьте, я – только поэтка.

      Ах, разве я женщина? Я только поэтка…

      Может быть, погибла не женщина, столкнувшаяся со сложностями любви, а «только поэтка»?

      Когда-то говорили о трудностях иммигранта, приехавшего из насиженной, надышанной Европы на пространства Дальнего Запада. Теперь говорят о тяжести космонавта в ощущении невесомости. Есть еще одна беда: оказаться перенесенным в бесплотный мир образов, слов, звуков. Кажется, это узнала Надя Львова, и, вспоминая свою раннюю молодость,

Скачать книгу