Цесаревич и балерина: роман - Виктор Соколов Портрет на фоне эпохи

Скачать книгу

дать вам совет… Вам предстоит следующей весной переступить порог Мариинского театра. Это все равно что войти в клетку с тиграми. И чтоб сразу не сожрали, надо узнать, в чем твоя сила, а куда и не стоит нос совать. Скажем, мечтать о «Жизели». Прямо скажем, Господь Бог поскупился и не дал вам длинных ног и рук. «Душой исполненный полет», так сказать, оставим «крылатым». Воздух не для вас. Это удел таких, как Тальони.

      – Я с вами решительно не согласна. Если у меня пока нет высокого прыжка, – вспыхнула Матильда, – Христиан Петрович, я в рыбку вытянусь… Прыжок будет!

      – Дело не в прыжке, – закричал Иогансон. – Покажите мне, как вы делаете па де пуассон.

      – Не буду! Христиан Петрович, я из-за вас выговор получу в театре.

      Матильда резко рванулась к дверям и едва не столкнулась с дочерью учителя Анечкой Иогансон. Ведущей корифейкой театра.

      – На улице светопреставление! Столько снега! Валит и валит… – едва переведя дух, проговорила Аня.

      Матильда бежала коридорами школы. Когда она, приоткрыв парадную дверь, оказалась на улице, снегопад так же резко кончился, как начался. Будто по чьей-то команде. Редкие снежинки опускались на грязные кучи сероватого снега. На облучке громко балагурил разбитной извозчик. Матильда, для приличия поторговавшись, впрыгнула в расписные сани. Стряхнув остатки снега, морщась, села на мокрое сиденье и тут же с горечью подумала, что пешком скорее дойдешь. Пройдет целая вечность, пока эта унылая кляча дотащит сырые дроги по снежной хляби до Мариинского театра.

      В углу балетного класса Аня Иогансон, опустившись на колени, натягивала резиновые галоши на ноги отцу, сидевшему с обиженным видом.

      – Неужели я принесла калоши на одну ногу, – кряхтя, проговорила дочь. – Ты ел сегодня что-нибудь? Лекарства, конечно, так и не принимал? Ты что, плачешь? Опять?

      Вместо ответа отец лишь шмыгнул длинным носом и тыльной стороной ладони провел по глазам.

      – Ты стал часто плакать. Это нехорошо, папа. И видимых причин нет. Чисто ребенок.

      – «С плачем рождаемся и с плачем умираем», – как говаривали древние.

      – Вот-вот… Теперь поговорим о смерти… Ты не думай о ней, папа… Старайся отгонять от себя эти мысли.

      – Любые мысли о смерти – это мысли о жизни, доченька… Как смехотворно коротка жизнь… Впрочем, так будет казаться, проживи хоть тысячу лет. Во всяком случае, я бы не постеснялся, попросил бы у Бога следующую тысячу, – скривил маэстро и без того кривоватый нос. – Мне неудобно в этих калошах. Нога должна быть легкой.

      – Ты бы еще в балетных туфлях вышел из дома.

      Отец и дочь устало шли пустыми темными коридорами. Вся школа – на генеральной репетиции. Варвара Ивановна Лихошерстова побаивалась Иогансона. Он и молодой был чуточку не в себе, а к старости совсем обезумел. Только что чуть не вломился в дамский туалет. Там же ясно написано по-французски: «Pour dames»… И все же Лихошерстова, едва выйдя из туалета, вновь чуть не столкнулась с маэстро на лестничном переходе. От неприязни метнулась

Скачать книгу