LITMIR.BIZ

      Шла по улице женщина, уставшая, видимо издалека с сумкой через плечо. Навстречу бежит мальчишка лет восьми, девяти.

      – Стой мальчик, что случилось, как будто все взбесились, орут, не пойму я?

      – Дура бабка – победа.

      – Врешь пацан?

      Парнишка дернул ногтем большого пальца правой руки за верхний зуб, резко провел себе по горлу и заорал.

      – Сукой буду – победа.

      И дальше побежал. Это был Коля Степанов.

      Он прибежал домой обрадовать мать, но та уже знала.

      – Мама, победа – знаешь?

      – Знаю, знаю сынок, папа писал нам с тобой, чтоб мы приезжали к нему после победы. Теперь будем готовиться. Хочешь поехать?

      – Очень хочу, а далеко это?

      – Да, очень далеко. Мы с тобой так далеко еще не ездили. Помнишь, в войну, мы ездили к бабушке с дедушкой в деревню?

      – Помню, конечно. Я там еще солдатам пел, а они мне давали или кусочек сахара или печенье.

      – Так вот до деревни триста пятьдесят километров от Москвы, а до папы в три раза больше.

      – Это сколько километров?

      – Больше одной тысячи и ехать придется долго, долго. Я расскажу тебе, как мы ездили в деревню, хочешь?

      – Расскажи.

      – Сейчас по случаю праздника, мы поджарим с тобой картошечки с салом и пока я буду готовить, то и расскажу про деревню.

      – Помнишь, как она называется?

      – Не-а.

      – Село Свищевка, мы зовем ее деревней, а это село. Там была церковь и она раньше работала, проходила служба, с других деревень приезжали. По праздникам было много народа, а сейчас в церкви устроили склад, но кладбище сохранилось и там покоятся мои две сестры, которые умерли еще до войны.

      – А почему они умерли, мама?

      – От голода сынок, тогда много народа умирало, но это было давно, теперь скоро, после победы, жизнь наладится. Ну слушай дальше.

      В Москве мы садимся на поезд дальнего следования Москва – Елец, после обеда, а на станцию Лев Толстой приезжаем рано, рано утром. Еще прохладно, туман стелется, и твой дед, а мой папаня, усатый, седой, машет нам рукой. На привязи у жерди, закрепленной на двух столбах, привязана белая с темными пятнами небольшая лошаденка, ее зовут Волнушка, запряженная в телегу. На телеге папаня набросал сена, чтоб не так трясло по дороге. Встал дедушка еще затемно, чтоб к рассвету доехать до станции. Не Бог весть какая даль, но десять километров, это на поезде быстро, а на лошади по ухабам, больше часа езды. Как-то дедушка ехал со станции зимой и задремал, а лошадь дошла до риги и остановилась, а возница-то спит.

      – А, что такое рига?

      – Это такой сарай для сена в конце огорода. Так вот дедушка чуть совсем не замерз, хорошо увидели сельчане и привели лошадь и еле живого вытащили деда из саней.

      Мой папаня уложит наши чемоданы в телегу, все усядемся на сено и поедем, где шажком, а где под горку, рысцой. Дом у дедушки из красного кирпича под железом. В сенях потолка нет и когда идет дождь, то приятно шуршит по железу, сон приманивает. Летом ты спал в сенях, ну а зимой, конечно, на печи. Помнишь, хоть что-нибудь?

      – Не-а, помню, как корову в избу заводили, когда она родить собиралась, я с печки смотрел.

      – Почти два года ты жил в деревне. Я как-то зимой приехала тебя навестить, повидать родителей, кой чего привезти, тебе подарок приготовила один красный помидор, а ты спрашиваешь, что это такое? Окошки в доме у дедушки маленькие, почти над самой землей, зимой промерзали наполовину. Ты садился на лавку на колени и рисовал на стеклах, вместо деда Мороза, пока не замерзнут пальцы. Потом опять лез на печку, греться. Там и сейчас нет ни радио, ни электричества, но теперь скоро все будет.

      – А как там у папы?

      – Узнаем, когда приедем, наверно все есть.

      – А когда поедем?

      – Не очень скоро. Сначала я напишу папе письмо – получу ответ, а уж потом на поезд.

      – Скорей хочу.

      – Успеешь, теперь войны больше нет.

      В конце первого года войны Николаю Тарасовичу Степанову, работавшему

Скачать книгу