LITMIR.BIZ

Скачать книгу

Харальду неоконченную рукопись. Историю своей жизни. Фактически исповедь. И прошептал на ухо последнее признание. Собственно, то, о чем умолчал на суде и чего сам записать не успел. Или не смог! Так что, волей судеб, заключительная глава этого исповедального повествования – может быть, самая трагическая! – была записана со слов автора, уже после его гибели. Дед Кнуд, по словам Олуфа, холодел при воспоминании о страшной тайне, доверенной ему Киром.

      После ухода Кнуда Харальда из жизни рукопись перекочевала к его сыну Эрику Харальду, а затем и к внуку. Как истинный человек искусства Олуф не удержался и на собственные средства перевел исповедь Кира на датский язык и даже издал небольшим тиражом. Просто, как он объяснил, из уважения к истории, ставшей семейным преданием.

      – Это, может, единственный случай в мировой мемуарной практике, – заметил Олуф, – когда книга дописана человеком, никогда не читавшим ее целиком.

      Так, пробудив мое любопытство, он предложил мне подумать о пьесе, основанной на исповедальных записях Кира. Разумеется, если они меня впечатлят.

      Замечу, что любое практическое предложение, исходящее от театра (тем более зарубежного), для драматурга важно и лестно. По возвращении домой я самым внимательным образом ознакомился с рукописью. И не один раз. С каждым прочтением меня все больше поражала невероятная судьба ее автора. Казалось, сам Бог послал мне такой сюжет и героя, которому невольно сочувствуешь.

      Впрочем, спустя какое-то время, измучившись, я позвонил Олуфу и признался в своем бессилии написать для театра пьесу по мотивам исповеди Кира. Тут нужен Шекспир, сказал я.

      Между тем эта трагическая история уже поселилась во мне и будоражила мое воображение. Размышляя о Кире, я вспоминал судьбы библейского Давида, античного царя Эдипа, новозаветного Иисуса Христа – тоже сполна вкусивших тяжких испытаний, уготованных человеку в нашем мире.

      Тут, пожалуй, стоит заметить, что не все из описанных Киром исторических событий (вроде, похорон Сталина и некоторых других) так уж буквально совпадают с комментариями по ним же в учебниках по отечественной истории второй половины ХХ века. Но и тут я соглашусь с ирландским философом-пантеистом Иоанном Скотом Эриугеной, сравнившим историю людей с переливающимся множеством оттенков павлиньим хвостом. Сколько людей, полагал он, столько на самом-то деле историй!

      И вот, наконец, русский вариант книги Кира публикуется в первозданном виде, без последующих «датских примесей». Естественно, с благословения любезного Олуфа Харальда.

Семен Злотников

      1

      Я знаю, мне нет оправдания, и пишу эту исповедь не потому, что ищу прощения.

      Нет кары, соразмерной тому злодеянию, что я совершил – пускай по неведению, пусть по злой воле.

      Коварство, проклятье и рок – лишь слова, неспособные передать и сотой доли несчастий, доставшихся мне от рождения.

      Пережитое мною с трудом способно поместиться в судьбе обычного человека.

      О, если бы мне до всего намекнули, что ждет меня впереди, – я бы тут же сказал: перебор!

      И тогда бы взмолился: увольте!

      Теперь, когда все позади, остается вопрос, ответ на который, возможно, получу по ту сторону жизни: за что мне были посланы такие испытания?..

      2

      Сразу должен предупредить случайного читателя этих записок, ищущего отдохновения или веселья: увы, ни того, ни другого он в них не найдет – разве что голую правду о жизни, не приукрашенную одеждами художественного вымысла.

      В тесной клетке без окон, с двойными стальными дверями самой зловещей тюрьмы Дании – фантазии не идут на ум: не до них мне!

      Навряд ли разумно с моей стороны пытаться вернуться к истокам собственной жизни и заново переживать ее ужасы, но – все же это лучше уныния монотонного ожидания конца…

      3

      Итак, меня зовут Кир, и родился я не сегодня.

      Лист с дерева случайно не слетает – и уж тем более имя к человеку так просто не прилепляется.

      Как ни лестно мне было представлять себя некой далекой реинкарнацией древнего победоносного царя Кира, привет мне скорее был послан от Кира – святого мученика.

      Родного отца я в глаза не видел – почти всю свою жизнь, до того самого рокового дня…

      Мать моя посвятила мне жизнь: замуж не шла, мужчин или подруг до себя не допускала и даже на работу – дворничихой в нашем дворе – отлучалась исключительно по ночам, покуда я спал.

      Сразу скажу, что она на меня никогда не кричала.

      Тем более даже пальцем не тронула.

      Но и доброго слова – увы! – от неё я не слышал.

      Мы с нею практически не разлучались.

      Общались едва односложно и по необходимости.

      И пользовалась она преимущественно повелительными глаголами, я же – неуверенными наречиями.

      Сестер или братьев мне Бог не послал,

Скачать книгу