Скачать книгу

я и, кажется, только тогда заплакал.

      В августе я подал заявление на восстановление в медучилище и вот снова хожу на лекции и зубрю, зубрю, зубрю в бешенстве все, что положено, о человеке и о том, в чем держится его душа…

      Накось выкуси!

      I

      – Олег Иваныч! Перелом черепа привезли! – В дверь ординаторской просунулась мордочка Вали-санитарки.

      – Иду, иду! – Олег Иванович поднялся из-за стола. – Вот видите, коллеги, восемь утра, а кому-то череп уже проломили. На то оно и травматологическое отделение. – Олег Иванович авансом называет нас, практикантов, коллегами.

      Утренняя пятиминутка, на которой обсуждалось все, что приключилось в отделении травмы за сутки, закончилась. Медсестры, дежурившие ночью, поспешили в раздевалку – сменить «боевые» халаты на штатское платье – и скорее на отсып, домой, а дневная смена разбрелась по своим местам. Мы выходим вслед за Олегом Ивановичем.

      – Походи́те по палатам, посмотри́те на больных. А сейчас извините: к переломанному черепу спешу, – договаривает он уже на повороте к смотровому кабинету. Нас, значит, брать с собой не хочет.

      Я здесь первый день, а Борька, наоборот, заканчивает свою травматологическую практику.

      – Подумаешь, – говорит он, – я тебе, Санёк, сам черепников этих покажу. Пошли на мужскую половину. Банально, конечно, но для первого раза тебе и этого хватит.

      Мы вошли в первую от края – пятьдесят пятую. В этой небольшой, на четыре койки, палате оказалось трое больных, четвертого только что выписали. На первой койке лежал больной, укрытый до самой шеи тремя одеялами. Голова забинтована, вокруг закрытых глаз – багрово-синие круги кровоподтеков, «очки», один из признаков перелома че́репа. Черепа́ ломают у нас в городе, как я понял, часто, несколько палат стабильно занимали «очкарики», и ряды их активно пополнялись.

      Больной трясся в страшном ознобе, так что все три одеяла на нем тряслись и подпрыгивали. Около него стоял «брат по несчастью», владелец второй койки, он подтыкал одеяло и бодряще поокивал: «Ничо-о-о, согреешься! Меня ишшо не так потрясывало!» Голова его была также перевязана, но «очочки» поуменьшились и имели вокруг одного глаза желтовато-лимонный цвет, а вокруг второго – бледно-голубой.

      Третий, белобрысый верзила, свободный от всяких повязок на голове, сидел, свесив ноги с кровати, и жевал курицу, вытаскивая куски из стеклянной банки.

      – Боря! – разулыбался он, во всю работая челюстями. – Новенького медбрата привел! Вот, – он поднял вверх куриную ножку, – соотечественницу Мопассана поедаю. Французская курица. Могу угостить! Мне сегодня на выписку. Так что обедать уже дома буду!

      – Завтрачек-то у вас, Леонид, так, легонький совсем, – ответил Борька, – интеллигентный вы человек!

      – Ишшо завтракает, а уж про обед думает, чем брюхон набить! – проворчал сосед со второй койки. – Что за человек такой!

      Мы с Борькой вышли в коридор.

      – Да что ты мне говоришь, ёлы-палы! – доносился запальчивый молодой голос из следующей палаты.

      – Знаю – вот и говорю. Я в этом цеху семнадцать лет работаю, –

Скачать книгу