LITMIR.BIZ

      – Тебе пятнадцать лет, – сказал старый Митсима индейскими словами. – Теперь можно учить тебя гончарству.

      Они намесили глины, присев у реки.

      – С того начинаем, – сказал Митсима, взявши в ладони ком влажной глины, – что делаем подобие луны. – Старик сплюснул ком в круглую луну; загнул края, и луна превратилась в неглубокую чашку.

      Медленно и неумело повторил Джон точные, тонкие движения стариковских рук.

      – Луна, чашка, а теперь змея. – Взяв другой ком глины, Митсима раскатал его в длинную колбаску, свел ее в кольцо и налепил на ободок чашки. – И еще змея. И еще. И еще. – Кольцо за кольцом наращивал Митсима бока сосуда: узкий внизу, сосуд выпукло расширялся, опять сужался к горлышку. Митсима мял, прихлопывал, оглаживал, ровнял; и вот наконец стоит перед ними мальпаисский сосуд для воды, но не черный, обычный, а кремово-белый и еще мягкий на ощупь. А рядом – его собственное изделие, кривобокая пародия на сосуд Митсимы. Сравнив их, Джон поневоле рассмеялся.

      – Но следующий будет лучше, – сказал он, намешивая еще глины.

      Лепить, придавать форму, ощущать, как растет умение и сноровка в пальцах, было необычайно приятно.

      – А, бэ, цэ, витамин Д, – напевал он, работая. – Жир в тресковой печени, а треска в воде.

      Пел и Митсима – песню о том, как добывают медведя. Весь день они работали, и весь тот день переполняло Джона чувство глубокого счастья.

      – А зимой, – сказал старый Митсима, – научу тебя делать охотничий лук.