LITMIR.BIZ

Скачать книгу

или они к ней шли в гости. В 49-м было очень тяжелое ощущение. Были космополиты, уже убили Михоэлса. И Таирова давно закрыли. Всё закрыли. И уже совсем не до развлечений было. Я ничего в 49-м такого «поэтического» не помню. А в 45-м и 48-м помню. Даже в 48-м они еще трепались – Консовский, Гарин и Раневская.

      Что они делали? Собирались и читали «Самоубийцу» Эрдмана, за что в то время можно было уже сразу получить что-нибудь «хорошее». И хохотали, просто умирали. Причем они его часто читали по ролям – несколько раз я слушала: Гарин – самоубийцу, она – женщин всяких, Консовский – еще каких-то людей. Замечательно. Если бы это было записано – это нечто!

      И причем они очень любили такие места, например: «Я Маркса прочел и мне ваш Маркс не понравился». Представляете, в 48-м году они сидят дома и это читают. Но так написано в пьесе! Потом там было такое выражение: «Массы, массы и массы. Огромная масса масс». И вот Эраст Павлович все время это говорил: «Опять массы, массы, я не могу, куда ни ткнешься − везде массы, массы, огромные массы масс».

      У них было очень интересно…

      Ольга Аросева

      Стихи для Ахматовой

      Мне очи застит туман,

      Сливаются вещи и лица…

А. Ахматова, «Смятение»

      Как-то раз зашла я к ней и застала Анну Андреевну Ахматову. Они очень дружили, общались. Сидела такая грузная женщина в ботах – мое представление о ней было совершенно другим. И Раневская сказала:

      – Леля, это Анна Ахматова. Ты ее знаешь?

      – Конечно!

      − А это молодая актриса, − представила меня Фаина Георгиевна и снова обратилась ко мне: – Ты стихи Ахматовой какие-нибудь знаешь?

      – Да.

      – Ну прочти, ты будешь потом гордиться, что читала стихи самой Анне Ахматовой.

      Я не знаю, что со мной случилось, то ли с перепугу, то ли от чего, но я встала и бойко начала читать: «Ты жива еще, моя старушка? Жив и я, привет тебе, привет!» Наступила пауза. Я по лицам поняла, что куда-то не туда я поехала. Такая тишина наступила. И Фаина Георгиевна так печально сказала:

      − А ее мама по-французски разговаривает.

      Я стала оправдываться:

      − Извините, я знаю, я не то…

      А Ахматова говорит:

      – Нет, это очень хорошо, мне это даже льстит, что ты меня перепутала с Есениным.

      Я попыталась реабилитироваться:

      – Я знаю ваше стихотворение про красный тюльпан.

      И прочла ей «И только красный тюльпан у тебя в петлице…». Ахматова сказала:

      − Ты не так читаешь. Это стихотворение нужно читать совсем с другой мелодикой. Я его написала в Ташкенте, в нем должна быть восточная мелодика.

      И сама прочла его. На мой взгляд, довольно странно.

      Алексей Щеглов

      Театр на Электро-Завадской

      На улице голубоватая мгла предрассветных часов.

      Вдали рубиновая звезда Кремлевской башни.

      Девушка в школьной форме (подойдя к окну, всматривается в даль). Где же его окно?… Ребята, кто был в Кремле?

      Игорь. Я был. На экскурсии в Оружейную палату. По-моему, его окно на втором этаже, там, где горит свет.

      Шустрый

Скачать книгу