LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      да воровать, да предавать

      никчемны прочие страданья.

Н. Созинова

      О его смерти первым узнал и оповестил рыжий, похожий на вывернутый овчинный полушубок эрдельтерьер из квартиры напротив. Начиная со вторника, с первой утренней прогулки, пес, вместо того, чтобы, как обычно, пулей нестись вниз, на улицу, садился вдруг на коврик у порога соседской двери и начинал выть. Хозяин с трудом стаскивал собаку с места, и она, испуганно озираясь чуть ли не на каждом шагу, продолжала подвывать и всхлипывающе взлаивать до самого выхода из подъезда.

      Так продолжалось и день, и два, и три…

      Наконец хозяин эрделя сообразил, что здесь что-то не так, и вызвал кого следует.

      Слесарь с дворником в присутствии участкового и соседа напротив взломали дверь (благо в их доме оставалась она, наверное, такая одна, последняя – не какая-нибудь сверхпрочная бронированная, которую можно только фугасом свернуть, не с суперзамками и хитроумными запорами, а самая обыкновенная, навешенная еще четверть века назад строителями, оргалитовая дверь), вошли внутрь и сразу же почувствовали тошнотворно-сладковатый трупный запах.

      Хозяина квартиры обнаружили в ванной. Захлестнутая на шее петля из бельевой веревки была привязана к трубе полотенцесушителя, а сам хозяин висел, неловко подогнув ноги и опустив руки по швам. Дно ванны поблескивало желтоватой лужицей. Запах мочи мешался с духом начавшегося тления.

      Участковый осторожно дотронулся до повешенного и тут заметил в нагрудном кармане его рубахи сложенный вдвое клочок бумаги. Развернув его, участковый прочитал:

      «Уходя, никого не виню. Просто не совпал с этой жизнью».

      И все.

      Участковый в недоумении повертел записку, повернулся к слесарю и, сунув ему бумажку, спросил, будто тот знал наверняка:

      – Чего это он?

      – Жить, поди, устал, вот и… – мрачно поскреб щетинистый подбородок слесарь.

      – А кто он?

      – Сосед мой, Николай Федорович… Перевалов, кажется, его фамилия, – с готовностью сообщил стражу порядка хозяин эрделя.

      – Чего-то я его не припоминаю… – наморщил лоб участковый.

      – Он недавно в нашем доме. С год, наверное. После размена квартиры. Очень тихо жил, сам по себе, незаметно, – сказал хозяин эрделя.

      – Потому и не запомнил, коли не пил человек, не скандалил, не хулиганил, не судился, – заметил участковому дворник.

      – А за ним ничего такого не водилось? – с сомнением покрутил в воздухе растопыренной пятерней милиционер.

      – Не много я с ним общался, но, по-моему, вполне приличный интеллигентный человек, – возразил хозяин эрделя.

      – А чем он занимался? – спросил участковый.

      – Когда-то вроде в каком-то КБ работал, потом – кто его знает… – пожал плечами сосед и добавил: – И кто только сейчас чем не занимается! Чем раньше, может, и не приснилось бы.

      – Зачем же тогда он, интеллигентный человек, в петлю полез? – ни к кому конкретно не обращаясь, задал вопрос участковый.

      – Так пишет же – не совпал, – напомнил о записке слесарь. – Не сумел, значит, к нынешней жизни приспособиться.

      – К ней, заразе, пожалуй, приспособишься, ежели утром встаешь и не знаешь, что будет вечером, – проворчал дворник.

      – Ладно, – вздохнул участковый. – Сообщим в отделение и в «скорую» да будем оформлять. Надо бы родственников известить. Есть у него кто-нибудь? – спросил он, выходя из ванной.

      – Этого я не знаю, – развел руками сосед.

      1

      Нельзя сказать, что жизнь Николая Федоровича Перевалова пошла под уклон внезапно. Он, во всяком случае, какого-то особого переломного момента в ней не помнил. Вроде катилось все себе обычным заведенным порядком: школа, вуз, молодой инженер-электронщик в проектном «ящике», работающем на оборонку и космос, и два десятка лет неспешной карьеры от стажера до ГИПа (главного инженера проектов). Утром – на службу в переполненном транспорте, вечером тем же макаром – домой. В промежутках – вороха «калек» и «синек» с чертежами, «пояснительных записок» и служебных циркуляров, которыми постоянно был завален рабочий стол, вечный домоклов меч производственного плана над головой, производственные и профсоюзные собрания, анекдоты и трёп в курилке, праздничные демонстрации, ну и, конечно же, с несокрушимой регулярностью выверенного электронного механизма – аванс, получка, прогрессивка, венчавшие творческий труд многочисленного коллектива.

      Похожей жизнью жили родители Перевалова, такие же итээровцы, несметное число других людей самых разных возрастов и профессий вокруг, а потому казалось, что она столь же естественна и незыблема, как и звездное небо над головой.

      Но, как известно, даже расположение звезд на небе меняется, – что уж тут говорить о жизни человеческой…

      То, что жизнь становится другой, Перевалов почувствовал далеко не вдруг. Хотя лучше бы уж сразу

Скачать книгу