Скачать книгу

внятен, горек, чист

      Внезапно с неба канувший,

      Как отзвук дальний – лист.

      Там есть ляп, но он намеренный:

      Горчичником остынувшим

      На синей простыне.

      Все в порядке тут с техникой.

      Могу технику показать другую:

      Той зимой в морозном дыме,

      В зазвеневшем Усть-Илиме,

      Отчеканенном червонным январем,

      Сквозным, каленым,

      Разметавшимся по склонам,

      Снежном, утонувшем, сонном,

      Ты мне вспомнилась…

      Ну и т. д.

      Значит, технику можно прихватить, но непонятно, откуда идет эта вещь, эта самая вещь…

      На доске калиновой, червонной

      На кону горы крутопоклонной

      В тридорога снегом занесенной

      Высоко занесся санный, сонный

      Полуберег, полугород, конный

      В сбрую красных углей запряженный,

      В желтую мастику утопленный

      И в перегоревший сахар жженый…

      Как бы понимаешь – вот такие есть вещи. Ты их можешь моделировать – но это для тех кому есть что сказать! А мне – нечего. Вот и все. И наоборот – есть люди, которые не могут писать, но они соображают очень сильно. В итоге я не смотрю на то, что я написал, как на большую высокую поэзию. За какие-то строки мне вообще стыдно… Я этим занимался в 22–23 года. В 21 год я начал. Вот она, поэзия; когда б вы знали, из какого сора… Я встречался с девушкой одной три с половиной года. Она не хотела давать, потому что считала, что до свадьбы не дают, и я с ней не спал. Я ее щупал, но не ебал. Вот! (Потом я женился – именно на ней. Значит, как это ни смешно, в итоге ее тактика сработала, она не зря не давала…)

      Во время этих ухаживаний Бог послал мне женщину, первую, а это очень важно – какой была первая. Я помню, как я сидел и ждал ее, она должна была приехать, и все должно было случиться, так и вышло; я этот день запомнил навсегда: это было 15 ноября, когда я ее трахнул. Я дрожал как мальчик, комплексов было полно, я был мальчишка необразованный.

      Я писал ей стихи, она была единственная, кому я писал.

      Вот, например:

      Как в старых романах и фильмах потертых,

      Сидишь на диване с гитарой

      И пламенем черным прически

      И тихо поешь про двухстволку,

      Про чьи-то колени,

      Про то, что уходят на север в тумане олени

      И пьян наш Валерка,

      А ты хороша до озноба,

      И я в бесшабашность твою

      Как в ладони сугроба…

      

      А ты все поешь,

      Сероглазое, милое чудо.

      Все верно, я верю,

      Что солнце почти абрикоса

      И нам уходить почему-то

      Так трудно, так трудно.

      Я не замечаю, что

      Пальцы мне жжет папироса

      …

      Еще были такие строки:

      Украдет у ночи тьму дробный стук колес.

      Парус – ветер украдет, снасти – тени звезд.

      Унесут и нас года

      В небо, в море,

Скачать книгу