Запах (сборник) - Владислав Женевский Самая страшная книга

Скачать книгу

матери опускаются, медленно отворяется дверь.

      – Мама…

      Ее босые ступни лижет пламя.

      2006

      «Я прокрался в твою душу…»

(Ночью)

      Я прокрался в твою душу

      и свернулся там клубочком,

      в самом темном

      и укромном

      и забытом уголке,

      только если свет потушен,

      только самой верной ночью

      я тихонько выбираюсь

      и сползаю по щеке —

      непонятной,

      одинокой

      и застенчивой слезою,

      чтобы снова

      сделать горько

      твоим розовым губам,

      чтоб в груди,

      чтоб где-то сбоку

      что-то теплое, живое

      пробудилось и узнало,

      что я там, я где-то там —

      где всегда висели шторы,

      и всегда пылились кресла,

      и паук заткал узором

      каждый гвоздь на потолке,—

      что я там, но выйду скоро,

      а пока мне здесь и место,

      в самом темном

      и укромном

      и забытом уголке.

      Атеист

      Вот наконец он, крылья распустив

      Подобно корабельным парусам,

      От почвы оттолкнулся и взлетел

      С клубами чадными, и много лиг

      Преодолел отважно, оседлав

      Летучий дым; но вскорости клубы

      Развеялись под ним и седока.

      Оставили в бескрайной пустоте.

Джон Мильтон. «Потерянный рай», книга вторая (перевод Арк. Штейнберга)

      В библиотеке бесшумно отворилась дверь.

      В образовавшейся щели заблестел черный камешек: чей-то глаз озирал комнату. Ярко пылали дрова в камине, дремотно стелились по полу багряные ковры, но глаз оставался холоден. Окаймленный задорными рыжими шерстинками, сам он был лишен цвета и эмоций. Казалось, сквозь щель таращится на игру теней лакированная пустота.

      Мальчик беззвучно проник в библиотеку. Он был худ. Болезненная бледность только подчеркивала черноту его глаз, из которых один – тот, что оставался невидим, пока другой изучал и разведывал, – был неправильной фасолевидной формы. Так и все лицо его, будто смятое чьей-то безжалостной пятерней, казалось карикатурой на человеческое. Гримаса гнева или страдания гляделась бы естественно на этом лице, но бесстрастие не покидало его. Уродцу могло быть и десять лет, и пятнадцать.

      Комната представляла собой огромный цилиндр. По всей окружности его уходили верхушками куда-то во тьму книжные шкафы. Света камина хватало лишь на небольшое пространство – прямые полки, позолоченные корешки, пышные канделябры. И в центре – массивный стол красного дерева, за которым согнулась исполинская фигура, – бесцветная, недвижимая, похожая на статую. Но нет – то и дело раздавался скрип пера, и по ее очертаниям пробегал трепет.

      К столу мальчик и направился. Он старался ставить ступни мягко, надеясь внезапным появлением завоевать себе превосходство. Фут за футом преодолевал

Скачать книгу