ТОП просматриваемых книг сайта:
Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние (сборник). Юлиан Семенов
Читать онлайн.Название Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние (сборник)
Год выпуска 0
isbn 978-966-14-8770-2, 978-5-9910-3186-8
Автор произведения Юлиан Семенов
Серия Костенко
Издательство Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
– Это почему?
– Потому что я умный, а ты молодой.
– Нá ключи, – сказал Сударь, – иди домой, я скоро буду. Разговор есть.
Чита бросил ключи в карман, остановил такси, сел рядом с шофером и сказал:
– Поехали домой, шеф.
– Адрес какой?
Чита секунду колебался: куда ехать? Домой, к Надьке или все-таки к Сударю? Подумав, он решил ехать к Сударю. Он решил так потому, что спать одному страшно, а Надька, стерва, наверное, с тем парнем. С Сударем не страшно, он сильный, как бык, ему все до лампочки. Счастливый человек.
– Сань, ты только слушай, что я говорю-то, я ведь дело тебе говорю, как брату, – честно, от всей души. Ты только сам посуди: он один живет, профессор этот. Гальяновский Иван Семенович. На стенах у него – картины и иконы. Картины – дерьмо, одни бабы в черных платьях. В них ценность только одна, что старые они. Ну и иконки – тоже старинные. Ты бритвочкой картинки-то жик, жик – в трубочку и в чемоданчик, а иконки – в другой. Внизу Витька, ему в кузовочек забросил и прямым ходом к музыканту. А у того ничего не бери, только скрыпочку возьми. Она старенькая тоже, скрыпочка-то. Вишь, до чего людишки додумались: старье в вещах ценят, а в человецех – отнюдь нет. А чтоб потом мусора не думали чего – ты пару костюмчиков, часики там, цацки золотенькие хап – в третий чемоданчик. Профессор-то этот самый, хирург, он один живет. Жена у него померла, а детей нет. И скрыпач тоже один, его жена песни поет, сейчас улетела она за границу, за океан. Ты его тоже молоточком. Чтоб без свидетелей. Тебе иначе нельзя: милиционер на тебе висит, так или иначе – вышка, если заметут. А так – дверку замкнул тихонечко да и ушел. Недельку трупики полежат, а нынче жара стоит – пусть они, мусора-то, ищут следов. Там вонь будет, следов не будет, Санечка. Я все на ихних учебниках проверил, на криминалистических.
– Сколько это в деньгах?
– Ты чего, капиталист, что ль? – засмеялся Прохор и оглянулся. – Прямо как буржуй проклятый начал говорить.
Они сидели на лавочке в сквере. Вокруг было пусто; быстро, по-весеннему, темнело, женщины с детьми уже разошлись по домам, а влюбленные еще не успели сюда прийти.
– Я серьезно, Прохор.
– Да и я не шуткую. Пять косых получишь. Пять косых, Сань.
– По-старому пятьдесят?
– Ага.
– А Чите?
– Ты чего это? Сдурел? Чите… На двоих пять. Деньги-то огромные, Сань.
– Думаешь, я полный дурак, Прохор? Думаешь, я цену старым картинкам не понимаю? Не туда стреляешь, дедуля. Десять косых – и без разговоров. Вот так-то, Прохор.
– Миленький, ты со мной так не говори. Не надо, Сань, я ведь встал да и ушел. И весь разговор. Марафет ты, может, в другом месте и найдешь, а меня-то – нет, не найдешь ведь, Сань. Я тебя завсегда разыщу. Не-е, ты не думай, я не грожуся, спаси бог, я добрый, мне чего? Мне ничего и не надо, я старый. Я свое отжил, а вот тебе пожить надо. Я про что толкую? Про то, что пока можешь жить – живи, а смерть придет, голову прячь и вой! Только ее тоже обмануть можно, если с умом. Семь косых я тебе даю. И десять грамм марафета.