ТОП просматриваемых книг сайта:
Журавли над полем (сборник). Владимир Киреев
Читать онлайн.Название Журавли над полем (сборник)
Год выпуска 2016
isbn
Автор произведения Владимир Киреев
Жанр Современная русская литература
Издательство Киреев Владимир Васильевич
Как водится, у истоков великого дела всегда стояли достойные поставленной задаче люди. Так случилось и здесь – такие люди не замедлили появиться. К таким относится и главный герой повести Владимира Киреева «Журавли над полем» Василий Степанович Маркин.
Яркая, цельная личность, большой труженик, с необычайно трудной судьбой, ученый-селекционер, а потом и производственник, Маркин превозмог все, что только в силах превозмочь человек, и до конца своих дней остался верен своему хлебному полю.
В повести просматривается три главных периода жизни Василия Степановича: приезд на селекционную станцию и работа в качестве заведующего отделом пшеницы, колымская эпопея и возвращение к нормальной жизни и работе, но уже в качестве агронома, главного агронома и заведующего отделением.
Но выведенные им в соавторстве с другими учеными сорта пшеницы продолжали жить своей жизнью, независимо от того, куда судьба бросила их творца, к чему привела и чем окончился его земной путь.
Хлебное поле Василия Степановича Маркина и по сей день кормит людей. И будет кормить до скончания века. И если так случится, что люди забудут его имя, то земля никогда не забудет, великая тулунская селекционная земля.
Журавли над полем
1.
Беззаботное детство, немеренные силы молодости и время, когда жизнь повернулась к закату, соприкасаются равными по силе впечатлениями, которые входят в память сердца человека, и никуда от них не деться. Правда, в пору детства человек соприкасается с окружающим его миром с неосознанным интересом, и ему все внове, в пору молодости он еще не научился ими дорожить, а в закатных далях ему уже не дотянуться до того, что ушло безвозвратно, хотя и силится, тщится, все еще надеется и верит в невозможное.
Человеку вообще свойственно верить в невозможное, и это правильно, потому что нельзя прожить на свете без веры, надежды, любви, пусть даже жизнь впихнула его в такую нору, откуда, кажется, нет выхода, и где по сторонам только догнивающие болотные сырость и плесень, впереди – тупик, а назад обернуться не хватает решимости.
А память сердца Василия Маркина в самые трудные, как равно и в самые прекрасные, минуты его жизни разворачивала перед его воспаленным воображением одну и ту же картину…
Только что убранное хлебное поле с остатками соломы на нем…
Предвечернее небо с низко нависшими облаками.
Вокруг поля островки берез с обвисшими ветвями, на которых подернутые желтизной листья.
И летящие высоко в небе журавли – так высоко, что кажется крыльями своими они цепляются за облака, пробивая себе дорогу в те туманные дальние дали, где предстоит зимовать, и куда они стремятся от скончания века и будут стремиться до тех пор, пока будет на земле жизнь.
И он, Василий Маркин, с самого своего детства стремился в те свои туманные дали, потому и за работу на Тулунской селекционной станции, после окончания Краснодарского сельскохозяйственного института, взялся во всю ширину плеч и размах рук, а потом целых восемнадцать лет просто выживал, довольствуясь корочкой черствого хлеба, безвкусной, приправленной кашей-«кирзухой», похлебкой, глотком воды, малым теплом от железной печки в бараке и досками нар, на которых забывался на несколько часов, чтобы подняться по первому толчку охранника. Вернее даже не по толчку, а по ленивому окрику человека с винтовкой в руках – самой что ни на есть верховной власти в колымском аре-стантском крае.
Так выживал он, Василий Маркин, так и дожился, наконец, до своего освобождения, чтобы начать жить сначала в свои почти пятьдесят лет… Дожился, возвращаясь теперь туда, где начиналась его работа ученого-селекционера и пока в точности не знал, как ему вести себя на людях, с чего начинать строить свою жизнь, с кого спрашивать за потерянные на Колыме, а потом на поселении годы, и какой ответ давать, если кто спросит, что и почему. Со сложными, противоречивыми чувствами возвращался он, Василий Маркин, к себе домой, хотя никакого дома у него не было на всем белом свете и никто его здесь не ждал. И что его ожидает впереди – не ведал, а спросить было не у кого.
Почти неделю ехал Василий в поезде, и ни с чем не сравнить то чувство, которое охватило его, когда поезд пришел на станцию, название которой никогда не забывал и не смог бы забыть, если бы даже сильно этого захотел. Со щемящим сердцем он сошел на перрон, остановился, отчего-то обернулся на выбрасывающий пар пыхтящий паровоз, посмотрел в одну сторону, в другую и шагнул дальше – к узорчатому деревянному вокзалу, на фасаде которого красовалось название станции – Тулун, куда уже устремлялся сошедший с поезда народ.
Все вновь, все заново: земля, воздух, синь небесная над головой.
Да, в Тулуне он, Василий Маркин, не был восемнадцать лет, а после всего, что произошло с ним в эти восемнадцать лет, казалось и того больше, и он теперь с изумлением и любопытством вглядывался в улицы,