Кризис власти - Ираклий Георгиевич Церетели

Скачать книгу

от 27 марта является первым с начала мировой войны актом, которым одна из воюющих стран отказалась от всяких империалистических целей. Мы не уставали подчеркивать, что общественное мнение союзных демократических стран должно поддержать этот почин, чтобы добиться такого же отказа от империалистических целей со стороны своих правительств и выработать новую общесоюзную платформу общедемократического мира. Именно по этим соображениям настаивали мы на превращении заявления 27 марта в официальную ноту.

      Борьба против этой политики демократического мира велась как внутри России, так и в союзных странах под лозунгами «Войны до победного конца», «До осуществления санкций и гарантий», продиктованных побежденному врагу. И вот в ноте, поясняющей смысл акта 27 марта, Милюков провозглашал лозунгами Временного правительства именно эти, ставшие ненавистными для революционной демократии, лозунги. И эта нота, которая представляла собой не что иное, как полемику с основными положениями политики Советов, преподносилась революционной демократии как удовлетворение ее требования.

      Хуже всего было то, что нота была уже отправлена союзникам и текст ее был сообщен печати.

      Если бы Милюков задался целью вызвать разрыв между Советами и правительством, лучшего средства для этого, чем его нота, он найти не мог. Таково было общее впечатление всех присутствовавших, которые в один голос выражали свое удивление и возмущение. Чхеидзе долго молчал, слушая негодующие возгласы окружающих, и потом, повернувшись ко мне, сказал тихим голосом, в котором слышалось давно назревшее глубокое убеждение: «Милюков – это злой дух революции».

      Весть о получении текста ноты разнеслась по кулуарам Таврического дворца. Подходили все новые члены Исполнительного Комитета, которые знакомились с текстом ноты. До открытия заседания образовалось импровизированное совещание присутствовавших членов. В оживленном обмене мнений не только члены левой оппозиции, но и некоторые члены большинства характеризовали ноту как провокацию, как вызов. Скобелев, я и другие пытались смягчить разгоревшиеся страсти, что было очень трудно. Стремясь получить какие-нибудь успокоительные сведения, Брамсон задал мне вопрос, думаю ли я, на основании опыта переговоров с правительством, что правительство намеренно редактировало ноту так, чтобы отмежеваться от политики советской демократии.

      На это я ответил, что, по моему мнению, единственный министр, который действительно стремится противопоставить нашей внешней политике политику правительства, – это Милюков. Большинство министров, напротив, при всех переговорах обнаруживало желание установить линию поведения, согласованную с нашей. При этих условиях, говорил я, я не могу себе объяснить принятие текста ноты правительством иначе, как поразительным легкомыслием, обнаруженным в этом случае большинством! правительства. Милюков, вероятно, со своей обычной настойчивостью говорил правительству, что официальное сообщение

Скачать книгу