LITMIR.BIZ

      Скажите мне, почему «Похититель»

      Освистан партером?

      Увы, потому что бедный автор

      Похитил его у Мольера.

      Je chante ce combat, que Toly remporta,

      Oú inaint guerrier périt, où Paul se signala,

      Nicolas Maturin et la belle Nitouche,

      Dont la main fut ie prix d'une horrible escarmouche.

      Пою сей бой, в котором Толи одолел,

      Где погиб не один воин, где Поль отличился,

      Николая Матюрена и прекрасную Нитуш,

      Рука которой была трофеем ужасной стычки.

      Pourquoi craindrais-j'e de ie dire?

      C'est Margot qui fixe mon goút.[1]

      Так и мне узнать случилось,

      Что за птица Купидон;

      Сердце страстное пленилось;

      Признаюсь – и я влюблен!

      Пролетело счастья время,

      Как, любви не зная бремя,

      Я живал да попевал,

      Как в театре и на балах,

      На гуляньях иль в воксалах

      Легким зефиром летал;

      Как, смеясь во зло Амуру,

      Я писал карикатуру

      На любезный женской пол;

      Но напрасно я смеялся,

      Наконец и сам попался,

      Сам, увы! с ума сошел.

      Смехи, вольность – всё под лавку

      Из Катонов я в отставку,

      И теперь я – Селадон!

      Миловидной жрицы Тальи

      Видел прелести Натальи,

      И уж в сердце – Купидон!

      Так, Наталья! признаюся,

      Я тобою полонен,

      В первый раз еще, стыжуся,

      В женски прелести влюблен.

      Целый день, как ни верчуся

      Лишь тобою занят я;

      Ночь придет – и лишь тебя

      Вижу я в пустом мечтаньи,

      Вижу, в легком одеяньи

      Будто милая со мной;

      Робко, сладостно дыханье,

      Белой груди колебанье,

      Снег затмивший белизной,

      И полуотверсты очи,

      Скромный мрак безмолвной ночи —

      Дух в восторг приводят мой!..

      Я один в беседке с нею,

      Вижу… девственну лилею,

      Трепещу, томлюсь, немею…

      И проснулся… вижу мрак

      Вкруг постели одинокой!

      Испускаю вздох глубокой,

      Сон ленивый, томноокой

      Отлетает на крылах.

      Страсть сильнее становится

      И, любовью утомясь,

      Я слабею всякой час.

      Всё к чему-то ум стремится,

      А к чему? – никто из нас

      Дамам в слух того не скажет,

      А уж так и сяк размажет.

      Я – по-свойски объяснюсь.

      Все любовники желают

      И того, чего не знают;

      Это свойство их – дивлюсь!

      Завернувшись балахоном,

      С хватской шапкой на бекрень

      Я желал бы Филимоном

      Под вечер, как всюду тень,

      Взяв Анюты нежну руку,

      Изъяснять любовну муку,

      Говорить: она моя!

      Я желал бы, чтоб Назорой

      Ты старалася меня

      Удержать умильным взором.

      Иль седым Опекуном

      Легкой, миленькой Розины,

      Старым пасынком судьбины,

      В епанче и с париком,

      Дерзкой пламенной рукою

      Белоснежну, полну грудь…

      Я желал бы… да ногою

      Моря не перешагнуть.

      И, хоть по уши влюбленный,

      Но с тобою разлученный,

      Всей надежды я лишен.

      Но, Наталья! ты не знаешь

      Кто твой нежный Селадон,

      Ты еще не понимаешь,

      Отчего не смеет он

      И надеяться? – Наталья!

      Выслушай еще меня:

      Не владетель я Сераля,

      Не арап, не турок я.

      За учтивого китайца,

      Грубого американца

      Почитать меня нельзя,

      Не представь и немчурою,

      С колпаком на волосах,

      С кружкой, пивом налитою,

      И с цыгаркою в зубах.

      Не представь кавалергарда

      В

Скачать книгу