Скачать книгу
воспроизводства властных отношений, проституция – как порождение капитализма.
Кропоткин и Гольдман вдохновлялись не только бакунинской политической мыслью, но и идеями Льва Толстого. В 1890-е годы он стал главным в мире обличителем пороков церкви и государства. Толстой отрицал не только церковную догматику и необходимость правительственного контроля, но и саму современную цивилизацию. Патриотизм, милитаризм, культ государства, церковные нормы – все это не может сочетаться с жизнью подлинно свободного человека, считал он. И Кропоткин, и Гольдман были убежденными атеистами, а Толстой настаивал, что «в каждом человеке есть искра Божия».
В начале XX века русский анархизм оформляется как самостоятельное движение, а либертарии начинают грезить о революции в России, которая должна стать началом революции во всем мире. Пока Кропоткин и Гольдман развивали свои идеи в эмиграции, их единомышленники внутри страны тоже не сидели сложа руки. Приват-доцент Боровой популяризировал либертарные идеи в университетской среде и поддерживал студенческие протесты. Пананархисты братья Гордины занимались исследованиями в области экспериментальной педагогики и призывали население штурмовать тюрьмы. Мистические анархисты Георгий Чулков и Вячеслав Ивáнов устраивали в Санкт-Петербурге философские дискуссии, а также рассказывали интеллигенции о том, как правильно сочетать декадентство и анархистские идеи. Андрей Андреев, впоследствии ставший основоположником неонигилизма, на юге империи жег помещичьи дома, грабил инкассаторов и популяризировал в своих памфлетах философию Макса Штирнера и Фридриха Ницше. Сын священника и будущий анархист-биокосмист Александр Святогор учился в семинарии в Харьковской губернии, что не мешало ему ходить на собрания анархистского кружка и участвовать в актах экспроприации.
В начале XX века популярность анархизма в Российской империи стремительно росла, что вызвало опасения даже у юного Иосифа Сталина, который в 1906 году писал:
Мы не принадлежим к тем людям, которые утешают себя тем, что у анархистов-де «нет массы и поэтому они не так уж опасны». Дело не в том, за кем сегодня идет большая или меньшая «масса», – дело в существе учения. Если «учение» анархистов выражает истину, тогда оно, само собой разумеется, обязательно проложит себе дорогу и соберет вокруг себя массу.[2]
Анархизм в России перестал быть всего лишь политической теорией и превратился в культуру духовного бунта против любых форм угнетения. Случайно или нет, но рост популярности анархизма в империи совпал с Серебряным веком. Появление новых художественных направлений, очередной виток диалога между церковью и светской интеллигенцией, переосмысление вопросов этики, эстетики и теории познания – все это происходило на фоне стремительной политизации культуры и одновременно превращения политики в инструмент
Скачать книгу
