LITMIR.BIZ

      Клялась ты – до гроба

      Быть милой моей.

      Опомнившись, оба

      Мы стали умней.

      Опомнившись, оба

      Мы поняли вдруг,

      Что счастья до гроба

      Не будет, мой друг.

      Колеблется лебедь

      На пламени вод.

      Однако к земле ведь

      И он уплывет.

      И вновь одиноко

      Заблещет вода,

      И глянет ей в око

      Ночная звезда.

      Уже умолкала лесная капелла.

      Едва открывал свое горлышко чижик.

      В коронке листов соловьиное тело

      Одно, не смолкая, над миром звенело.

      Чем больше я гнал вас, коварные страсти,

      Тем меньше я мог насмехаться над вами.

      В твоей ли, пичужка ничтожная, власти

      Безмолвствовать в этом сияющем храме?

      Косые лучи, ударяя в поверхность

      Прохладных листов, улетали в пространство.

      Чем больше тебя я испытывал, верность,

      Тем меньше я верил в твое постоянство.

      А ты, соловей, пригвожденный к искусству,

      В свою Клеопатру влюбленный Антоний,

      Как мог ты довериться, бешеный, чувству,

      Как мог ты увлечься любовной погоней?

      Зачем, покидая вечерние рощи,

      Ты сердце мое разрываешь на части?

      Я болен тобою, а было бы проще

      Расстаться с тобою, уйти от напасти.

      Уж так, видно, мир этот создан, чтоб звери,

      Родители первых пустынных симфоний,

      Твои восклицанья услышав в пещере,

      Мычали и выли: «Антоний! Антоний!»