LITMIR.BIZ

Скачать книгу

иду, – ответил я, и мы ударили по рукам. – Иду!

      – Ладно.

      И прижал Костыга палец к губам – рот запечатал. А мне вспомнился Левашов и Стенька Разин.

* * *

      Рассчитались с хозяином. Угостил он водкой, поклонился нам старик в ноги:

      – Не оставьте напередки, братики, на наш хлеб-соль, на нашу кашу!

      И мы ему поклонились в ноги: уж такой обычай старинный бурлацкий был.

      Понадевали сумки лямошники, все больше мужички костромские были, – «узкая порка», и пошли на пароходную пристань, к домам пробираться, а я, Костыга, Федя и косной прямо в трактир, где крючники собирались. Народу еще было мало. Мы заняли стол перед открытым окном, выходящим на Волгу, где в десять рядов стояли суда с хлебом и сотни грузчиков с кулями и мешками быстро, как муравьи, сбегали по сходням, сверкая крюком, бежали обратно за новым грузом. Спросили штоф сивухи, рубца, воблы да яичницу в два десятка яиц заказали.

      – С привалом!

      – С привалом!

      Не успели налить по второму стакану, как три широкоплечих богатыря в красных жилетках, обшитых галуном, и рваных картузах ввалились в трактир. Как сумасшедший вскочил Костыга, чуть стол не опрокинул. Улан за ним… Обнимаются, целуются… и с ними, и с Федей…

      – Петля! Балабурда!! Вы откуда, дьяволы?

      Составили стол. Сели. Я молчал. Пришедшие на меня покосились и тоже молчали – да выручил Костыга:

      – Это свой… Мой дружок, Алеша Бешеный.

      Нужно сказать, что я и в дальнейшем везде назывался именем и отчеством моего отца, Алексей Иванов, нарочно выбрав это имя, чтобы как-нибудь не спутаться, а Бешеный меня прозвали за то, что я к концу путины совершенно пришел в силу и на отдыхе то на какую-нибудь сосну влезу, то вскарабкаюсь на обрыв, то за Волгу сплаваю, на руках пройду или тешу ватагу, откалывая сальто-мортале, да еще переборол всех по урокам Китаева. Пришедшие мне пожали своими железными лапами руку.

      – Удалой станишник выйдет! – похвалил меня Костыга.

      – Жидковат… Ручонка-то бабья, – сказал Балабурда.

      Мне это показалось обидно. На столе лежала сдача – полового за горячими кренделями и за махоркой посылали. Я взял пятиалтынный и на глазах у всех согнул его пополам – уроки Китаева – и отдал Балабурде:

      – Разогни-ка!

      Дико посмотрели на меня, а Балабурда своими огромными ручищами вертел пятиалтынный.

      – Ну тя к лешему, дьявол! – и бросил.

      Петля попробовал – не вышло. Тогда третий, молодой малый, не помню его имени, попробовал, потом закусил зубами и разогнул.

      – Зубами. А ты руками разогни, – захохотал Улан.

      Я взял монету, еще раз согнул ее, пирожком сложил и отдал Балабурде, не проронив ни слова. Это произвело огромный эффект и сделало меня равноправным.

* * *

      Пили, ели, спросили еще два штофа, но все были совершенно трезвы. Я тогда пил еще мало, и это мне в вину не ставили:

      – Хошь пьешь – не хошь, как хошь, нам же лучше, вина больше останется.

      Пили и ели молча. Потом, когда

Скачать книгу