LITMIR.BIZ

Скачать книгу

потом были дрожь и скрежет. Похмелье и Моцарт. Соната № 11, часть третья, Rondo alla turca. Ну я уже рассказывал. Пока я тупо рассматривал надпись «три пропущенных вызова», позвонили вновь – в дверь. Мы с похмельем встали и пошли открывать. По дороге посмотрели на себя в зеркало. Ебало и боксеры. Боксеры черные, ебало зеленое. Красиво. Титры: спонсор этого ебала ликер Southern Comfort 100 Proof. Ну или ликерный виски Southern Comfort. Он же фруктовый бурбон. Похмелье напомнило где-то услышанную историю, как Дженис Джоплин звезданула Джима Моррисона бутылкой своего любимого Southern Comfort за то, что он вцепился ей в волосы. Кажется, потом они переспали. Или до. Похмелье не помнило.

      Бутылкой Southern Comfort по голове раздался еще один звонок. «Открой уже», – сказало похмелье. Я послушался и вмиг протрезвел: на пороге стояла Даша. Секунды четыре мы молча смотрели друг на друга. Если мужчина и женщина смотрят друг на друга четыре секунды – это всегда больше, чем просто четыре секунды. Затем она молча прошла в комнату и так же молча села в кресло. Мне достался крутящийся стул у пианино. Даша безумно красиво молчала, я же краснел, нервничал, трепетал всеми диафрагмами, солнечные сплетения вспыхивали повсюду, и, чтобы хоть как-то скрыть это, я начал играть. Я сыграл ей Round midnight Телениуса Монка – она молчала; затем последовала Firth trip – она закурила и молча разукрашивала причудливые аккорды Херби Хэнкока дымом своей сигареты; в отчаянии я начал Summertime, и тут она наконец сказала:

      – Может, ты прекратишь трахать мне мозги и трахнешь меня по-настоящему?

      И я трахнул. Затем трахнул еще раз, и очень хотел трахнуть третий раз, но отрубился и уснул. Southern Comfort 100 Proof – пятьдесят градусов все-таки. Да, я говорил уже.

      

      Лучше не будет

      Очнулся я минут через сорок. На этот раз от Шопена. Шопен – это вам не Моцарт, от него и проснуться не в падлу. Я не знал этого ноктюрна, но это явно был Шопен со своей вкрадчивой нежностью и жидовской чувственностью. Вот только не надо упрекать меня в антисемитизме: во-первых, жить мне осталось чуть больше четырех с половиной часов, а во-вторых, это определение моей бабушки – а уж в жидах Сара Абрамовна Фридман, урожденная Шехтель, кое-что понимала.

      Даша! – окончательно очнулся я и открыл глаза. В комнате никого не было, но музыка продолжала звучать. Я заглянул на кухню – у плиты стояла Даша в моей майке с надписью «Лучше не будет», и ее руки, перемешивая деревянной лопаткой жарящуюся картошку, неизъяснимым образом извлекали из старенькой сковородки безупречно печальные аккорды Шопена. Дашины руки были без маникюра, она никогда не носила маникюра, и лифчиков тоже никогда не носила. «Доброеутрогдеутебямасло?» – спросила Даша, которая никогда не носила маникюра и лифчиков. А я всю свою жизнь пытаюсь налить на раскаленную сковороду масло из закрытой бутылки. В лучшие моменты это получалось. Это утро 8 мая было лучшим в моей жизни. И внимая Шопену… В общем, когда дыра во времени затянулась, оказалось, что листья на деревьях пожелтели, и мы уже в августе.

      «Позавтракали», – констатировала Даша, выбрасывая безнадежно испорченную сковородку.

Скачать книгу