Скачать книгу

бы спеть:

      …Хочешь – нарисую солнце, утро,

      Только в нашей жизни – все хорошо!

      Или в песне «Ты у меня одна».

      Вместо:

      Можешь отдать долги. Можешь любить других,

      Можешь совсем уйти, только свети, свети[5].

      Спела бы:

      Можешь отдать долги. Можешь любить других,

      Можешь меня найти, только свети, свети.

      В праздники Мила ласкала гитару; смотрела на папу, наклонив влево голову, и пела, пела, пела. Вдвоем мы чаще всего пели «Ты у меня одна». Сначала редко, не каждый праздник, но потом так много и так часто, что я невольно стала ассоциировать слова с Милой. Ты у меня одна: разве мачеха – с бордовым чемоданом в полосочку, с крашеными рыжими волосами и со скрежетом в дверь, как мачеха-кошка в гоголевской «Утопленнице»[6], – разве она у меня такая не одна? Чтобы будить в метель, чтобы стелить постель: и здесь сходится. «Тая, посмотри, как за окном метет. Почти-север. И дует-то как: как во флейту!» Одно только не сходилось. Можешь отдать долги. Можешь любить других, можешь совсем уйти, только свети, свети. Свети? Разве Мила греет? Разве Мила светит?

      Так, мы были близки с Милой только несколько раз в жизни, и все – во время пения «Ты у меня одна». Если б ее спросил об этом другой, она бы ответила ему, мол, нет, мы были близки с Таей гораздо больше, не только в праздники, а когда я встречала ее после школы, когда кормила на ужин творожной запеканкой, когда комментировала выцветающее звездное небо, когда просила убрать за собой посуду, а потом хвалила; когда желала ей хорошего дня в ватсапе, когда говорила за столом в кафе на ухо, что она мне как дочь. Слышите? Не только в праздники. Но близость двоих подразумевает два сердца, единство двух воспоминаний, творожных запеканок и звездных неб. И Тая говорит. Мы были близки с Милой только на праздники, во время пения песни «Ты у меня одна».

      – Ты первый голос или второй?

      Завешиваем шторы, двигаемся на табуретке назад-вперед-назад; звучим не как жена Мила и школьница Тая, а как две девушки без возраста, которые сошли откуда-то, куда вы всегда боялись запрокинуть голову, и произносят то, что вы всегда боялись запечатать в слова.

      Ты у меня одна. Словно в ночи луна,

      Словно в степи сосна. Словно в году весна.

      Нету другой такой ни за какой рекой,

      Нет за туманами, дальними странами.

      В сумерках города. В инее провода.

      Вот и взошла звезда, чтобы светить всегда.

      Чтобы будить в метель. Чтобы стелить постель,

      Чтобы качать всю ночь у колыбели дочь.

      Вот поворот какой делается с рекой,

      Можешь отнять покой. Можешь махнуть рукой.

      Можешь отдать долги. Можешь любить других,

      Можешь совсем уйти, только свети, свети[7].

      Говорят, главное в любви – поступки, но у Милы они как-то не выходили. Зато когда она говорила, тягуче и под гитару, что нет «другой такой ни за какой рекой», когда смотрела мне в глаза долго-долго, всю песню, я понимала, что она пытается. Пытается

Скачать книгу


<p>5</p>

Песня Ю. Визбора.

<p>6</p>

Н. Гоголь. Вечера на хуторе близ Диканьки. Майская ночь, или Утопленница.

<p>7</p>

Песня Ю. Визбора.