LITMIR.BIZ

      Было раннее и тихое воскресное июньское утро. Берлин только начинал просыпаться, когда по его центральной улице на большой скорости промчались два чёрных автомобиля. Один из них, находившийся в голове эскорта, был длинный чёрный «Хорьх». С блестящими передними красивого обвода никелированными крыльями он эффектно смотрелся в лучах утреннего солнца. За ним, почти вплотную с бампером, следовал такого же цвета «Мерседес». Машины быстро выехали за пределы города и устремились в сторону военного аэродрома, расположенного в двадцати километрах от столицы Третьего рейха.

      В просторном салоне «Хорьха» на заднем сиденье, обтянутом дорогой выделки кожей, неподвижно, словно манекен, сидел человек. Белые, тонкие, почти девичьи руки, с четко просматривающимися голубыми жилками были сложены на груди. Он был немного бледен, именно поэтому на его лице под прямым, правильной формы носом отчётливо выделялись тёмные подстриженные усы. Из-под чуть узковатого лба через поблескивающие стекла пенсне смотрели серо-голубые чуть водянистые глаза. У сидевшего в машине человека были почти бескровные и очень тонкие губы. Кожа на шее, густо покрытая множеством мелких морщин, выглядела немного дряблой. Хотя пассажир сидел неподвижно, устремив в одну точку свой взгляд, но иногда в уголках его рта появлялась едва заметная, то ли ироничная, то ли презрительная усмешка, при которой даже в полумраке салона было хорошо видно два ряда ослепительно белых зубов. Эта ухмылка оживляла на какое-то мгновение его застывшее, словно вылепленное из воска, лицо.

      Всем своим внешним видом пассажир «Хорьха» походил на интеллигентного учителя сельской начальной школы. Так можно было подумать, если бы не роскошная машина, на которой он передвигался, его чёрная идеально пошитая униформа, и особенно погон с тройным плетением из двойной серебряной нити и петлицы с тремя дубовыми листьями в дубовом же венке. Однако люди мало-мальски сведущие в иерархической системе Германии сразу бы поняли, что в чёрном автомобиле едет не простой чиновник, а принадлежащий к высшей государственной элите, так как все вышеперечисленные атрибуты власти могли принадлежать только единственному человеку в Германии, а именно Генриху Гиммлеру, рейхсфюреру СС, одному из самых могущественных людей Третьего рейха, считавшегося правой рукой самого Адольфа Гитлера.

      Рейхсфюрер, хотя и старался внешне не выражать никаких эмоций, но внутренне очень волновался. Сегодня, 22 июня 1941 года, был весьма знаменательный день, который по праву должен считаться величайшим в истории нового германского государства. На вчерашнем совещании в рейхсканцелярии фюрер немецкого народа назвал нынешний день «началом эры новой Германии». И это действительно было так. Но Гиммлеру сейчас вспоминалась совсем другая дата – 23 августа 1939 года. Именно тем летом рейхсминистр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп подписал в Москве пакт о ненападении. Адольф Гитлер после получения от своего министра сообщения о том, что Иосиф Сталин в соответствии с этим договором получил возможность присоединить к СССР не только Литву, Латвию, Эстонию, Западные Белоруссию и Украину, но и Бессарабию, которая исторически никогда не входила в состав царской России, буквально впал в припадок неукротимой ярости.

      – Я не могу понять! Это же не мыслимо! Когда наши солдаты героически сражаются в Польше и гибнут во имя Германии, в это время Сталин без единого выстрела, без единой жертвы прибирает к рукам чуть ли не четверть Европы. Это – коварство большевиков! Они вновь обвели нас вокруг нашего же носа! До каких пор будут унижать Германию? – кричал фюрер на своих ближайших соратников, которые, не смея прервать вождя, молча, сидели за огромным круглым столом в кабинете Гитлера. Никто не осмеливался высказать хотя бы какое-то возражение, ибо говорил народный вождь. – Я ваше молчание воспринимаю как одобрение действий Сталина! – внезапно тихим голосом и весьма угрожающим тоном сказал фюрер.

      Гиммлер хорошо помнил, как после этих слов побледнел Геббельс, а любимец германского народа Геринг из-за страха втянул голову в плечи, Гесс сидел, словно окаменев, Борман боялся смотреть в глаза фюрера, да и сам Гиммлер здорово перепугался этой внезапной смене в поведении вождя. Рейхсфюрер тогда даже сам не понял, как осмелился открыть рот, но, тем не менее, он своей короткой фразой буквально разрядил обстановку.

      – Мой фюрер, – пролепетал Гиммлер, – мы и наши храбрые немецкие солдаты скоро вернём все эти земли себе!

      Услышав слова рейхсфюрера СС, Гитлер вперился своим пронзительным взглядом в Гиммлера. Тот не выдержал столь пристального внимания к себе и опустил глаза, почувствовав, как по его спине побежала тонкая струйка холодного пота. Гиммлер буквально

Скачать книгу