LITMIR.BIZ

      Не о таком начале новой жизни я мечтала.

      Я сидела в машине перед домом родителей и под шепот работающего двигателя обдумывала свою жизнь.

      Когда мой – теперь уже бывший – муж заявил, что хочет развестись, вряд ли он ожидал, что я воскликну: «Отлично!» Вряд ли он думал, что я сразу же начну собирать вещи. А когда в ответ на его «разрешение» остаться в доме, пока не придет время продать его, я обиженно надула губы, он точно растерялся.

      Мой муж встретил другую. Очевидно, кого-то, с кем у него было больше общего, чем со мной. Кого-то, у кого были схожие жизненные цели и кто любил держаться за руки, как делали мы когда-то.

      Я сказала мужу: надеюсь, что его избранница молода, потому что, если она моего возраста – осторожно перебирается через отметку в сорок лет – и хотя бы раз состояла в отношениях, она сбежит, как только узнает, что ее новый возлюбленный любит носить глаженые трусы. Только странные парни гладят свои трусы, но лишь самовлюбленные, избалованные придурки заставляют своих жен гладить белье, а потом недовольно разглядывают заломы на ткани.

      Наши пути разошлись, потому что я устала поддерживать мужа во всех его начинаниях, но при этом не иметь возможности сделать хоть что-то для себя. Где-то в семейной жизни, между готовкой, уборкой, глажкой, застиланием постельного белья, сменой подгузников, работой, оплатой счетов, готовкой – упс, про готовку я уже говорила, – я задумалась, когда начнется моя жизнь. Когда я покажу, на что способна, и добьюсь успеха. Когда меня оценят по заслугам и перестанут смотреть свысока из-за грязной ванной.

      Эта унылая жизнь меня не устраивала.

      Мэтт сделал мне одолжение, отпустив меня. Он сам подтолкнул меня к свободе. Теперь, когда наш сын поступил в колледж и причин оставаться в городе не было, я наконец могла отправиться навстречу приключениям. Начать жизнь, главную роль в которой играет женщина, а не мужчина.

      Я посмотрела на дом родителей. То, что я в своей голове обозначила как старт моего путешествия, нужно было еще раз как следует обдумать.

      Я припарковала свою старенькую «Хонду» и выключила двигатель.

      Неужели я это делаю? В сорок лет вернулась к родителям, в городок чуть севернее Лос-Анджелеса. О чем я думала?

      Но я знала о чем. У меня были деньги после развода, но не было дома, работы и понимания, где я все это найду. Мой сын не хотел, чтобы я переехала к нему на Восточное побережье, где был его колледж, – еще одно облегчение, потому что мне не хотелось проводить выходные за стиркой его одежды. Я устала от Лос-Анджелеса. Мне хотелось переехать в новый город, но было бы глупо тратить деньги на отели, пока я не определюсь, чем заниматься дальше. Вот почему я согласилась на предложение мамы немного потусоваться у них.

      Потусоваться? Мне что, двадцать?

      Женщины среднего возраста не тусуются. Если только тусовка не предполагает литры вина и хитрые ступеньки, которые ходят волнами под каблуками.

      Я медленно вышла из машины, оглядывая дом своих родителей. Он был цвета весенней грязи, гвозди, торчавшие из обшивки, словно пытались спастись бегством, и хотя газон был идеально подстрижен, его окружали заросшие кусты, а на покрытой листьями земле лежало несколько ржавых колес. Сложно представить более странную картину.

      Дом, милый дом.

      Я вытащила несколько чемоданов из багажника и направилась к входной двери. В голове играл похоронный марш. Старенький «Джип Вагонер» и еще более древний грузовик стояли у гаража, оба я помнила еще с детства. Они по-прежнему входили в «список дел» моего папы. Он собирался починить джип, а это было непросто, учитывая, что крыша прогнила ко всем чертям, разноцветная деревянная обшивка выцвела, а сорняки буквально росли сквозь пол. Из грузовика папа собирался сделать мусоровоз («вот увидишь!»). Заменить двигатель, снять заднюю часть и поставить вместо нее опрокидной контейнер («легкотня!»). В гараже уже валялось с десяток двигателей. На полу. Новый дом для крыс…

      Крыльцо, отчаянно нуждавшееся в новых половицах, заскрипело под моим весом. Дверь с красивым витражным стеклом, когда-то выкрашенную в темно-коричневый цвет, теперь украшали глубокие царапины, оставленные последней собакой на месте ее собственного дверного звонка. Кто-то закрасил их краской светло-горчичного оттенка, отличавшейся от первоначального цвета красного дерева. К счастью, прекрасное витражное стекло по-прежнему было на месте.

      – Эй! – крикнула я, войдя в дом.

      На меня уставились две пары блестящих черных глаз – на меня смотрели оленьи головы, висевшие на стене по обе стороны картины с оленем.

      Телевизор гремел, шум наполнял гостиную. Мой отец сидел в своем кресле, сунув руку под резинку спортивных штанов и опустив подбородок на грудь. На экране стремительно мелькали автомобили. Наверное, папа смотрел гонку и задремал.

      Поморщившись, я пошла дальше. Положила вещи, закрыла дверь и направилась на кухню – первое место, где всегда можно было найти мою мать. Она стояла у раковины. Ее желтые резиновые

Скачать книгу