LITMIR.BIZ

Скачать книгу

на празднике отчаянных гонок,

      Тонкие ноги закидывая к голове,

      Скачет красногривый жеребенок?

      Милый, милый, смешной дуралей,

      Ну куда он, куда он гонится?

      Неужель он не знает, что живых коней

      Победила железная конница?

      Брюсов, который вначале слушал с иронией мэтра, и в глазах его читалось: «Молодежь резвится… Пускай», – теперь неподвижно сидел и, как все, не отрываясь смотрел на голубоглазого юношу с копной кудрявых пшеничных волос. Такого он не слышал ни от кого из поэтов, такого не было раньше в русской поэзии. «Сорокоуст» – это панихида по умершему, которую заказывают и служат в церкви 40 дней, оттого и сорокоуст. Но поэма, которую теперь все слушали, затаив дыхание, напоминала не смиренно-заупокойную службу, монотонно читаемую дьячком, а крик отчаяния. Крик гибнущего человека, который всем своим существом сопротивляется надвигающейся агонии.

      Черт бы взял тебя, скверный гость!

      Наша песня с тобой не сживется.

      Жаль, что в детстве тебя не пришлось

      Утопить, как ведро в колодце.

      Хорошо им стоять и смотреть,

      Красить рты в жестяных поцелуях, —

      Только мне, как псаломщику, петь

      Над родимой страной аллилуйя.

      Оттого-то в сентябрьскую склень

      На сухой и холодный суглинок,

      Головой размозжась о плетень,

      Облилась кровью ягод рябина.

      Оттого-то вросла тужиль

      В переборы тальянки звонкой.

      И соломой пропахший мужик

      Захлебнулся лихой самогонкой.

      Последние строчки Есенин читал, преодолевая спазмы в горле, стиснув зубы, не давая вырваться наружу рыданьям, слезы катились по его лицу. Он гордо стоял на подмостках, пронзаемый сотнями взглядов, обожаемый и ненавидимый. Словно небожитель, спустившись на землю, увидел Есенин всю эту шваль, которая пила и жрала во время его чтения. Злобная гримаса исказила его лицо.

      – Вы ждете, что я еще вам буду читать стихи? Пошли вы все к е… й матери! В спекулянты и шарлатаны! Хрен вам всем, а не стихи!

      И, повернувшись к залу спиной, несколько раз шаркнул ногами, будто собака, закапывающая дерьмо.

      И неизвестно, что больше обидело публику, – ругательства Есенина, к которым уж привыкли, или этот презрительный жест. Что тут началось! Публика повскакала с мест. Кричат, стучат, залезают на столы, кто-то кинулся на эстраду драться с Есениным. А тот словно ждал этого, скинул с себя полушубок, кулаком встретил нападающего, да так встретил, что он упал в зал, подмяв ближний столик со всей закуской и выпивкой.

      Истошно завизжали и шарахнулись в стороны женщины, зазвенела разбитая посуда. Началась всеобщая потасовка, когда непонятно, кто кого и за что бьет. Молодые поэты-имажинисты выскочили на сцену защищать Есенина, а он, веселый, довольный, стиснув кулаки, набычившись, стоял в центре, словно «атаман» во главе деревенских парнишек. Неизвестно, чем бы закончилось это «выступление поэтов», если бы не чекист в кожанке, который вошел в кафе «Домино» и выстрелил из нагана вверх. Этот выстрел прозвучал как самый веский отрезвляющий аргумент. Все замерли.

      – Я комиссар

Скачать книгу