LITMIR.BIZ

      Столовая в гостинице не проветривалась, пахло старым пивом и долгой зимой. Клерфэ заказал мясо по-швейцарски, порцию вашеронского сыра и графин белого эгля; он попросил подать еду на террасу. Было не очень холодно. Небо казалось огромным и синим, как цветы горчанки.

      – Не окатить ли вашу машину из шланга? – крикнул паренек с заправочной станции. – Видит Бог, старуха в этом нуждается.

      – Нет, протри только ветровое стекло.

      Машину не мыли уже много дней, и это было сразу заметно. После ливня крылья и капот, покрывшиеся на побережье в Сен-Рафаэле красной пылью, стали походить на разрисованную ткань. На дорогах Шампани кузов машины залепило известковыми брызгами от луж и грязью, которую разбрасывали задние колеса многочисленных грузовиков, когда их обгоняли.

      «Что меня сюда привело? – подумал Клерфэ. – Кататься на лыжах, пожалуй, уже поздновато. Значит, сострадание? Сострадание – плохой спутник, но еще хуже, когда оно становится целью путешествия».

      Он встал.

      – Это километры? – спросил паренек в красном свитере, указывая на спидометр.

      – Нет, мили.

      Паренек свистнул.

      – Как это вас занесло в Альпы? Почему вы со своим рысаком не на автостраде?

      Клерфэ посмотрел на него. Он увидел блестящие стекла очков, вздернутый нос, прыщи, оттопыренные уши – существо, только что сменившее меланхолию детства на все ошибки полувзрослого состояния.

      – Не всегда поступаешь правильно, сын мой. Даже если сам сознаешь. Но именно в этом иногда заключается прелесть жизни. Понятно?

      – Нет, – ответил паренек, сморщив нос.

      – Как тебя зовут?

      – Геринг.

      – Что?

      – Геринг. – Юноша осклабился, переднего зуба не хватало. – Но по имени Губерт.

      – Родственник того…

      – Нет, – прервал его Губерт, – мы базельские Геринги. Если бы я был из тех, мне не пришлось бы качать бензин. Мы получали бы жирную пенсию.

      Клерфэ испытующе посмотрел на него.

      – Странный сегодня день, – сказал он, помедлив. – Вот уж не ожидал встретить такого, как ты. Желаю тебе успеха в жизни, сын мой. Ты меня поразил.

      – А вы меня нет. Вы ведь гонщик, правда?

      – Откуда ты знаешь?

      Губерт Геринг показал на почти стертый номер, который виднелся из-под грязи на радиаторе.

      – А ты, оказывается, еще и мыслитель! – Клерфэ сел в машину. – Может, тебя лучше заблаговременно упрятать в тюрьму, чтобы избавить человечество от нового несчастья? Когда ты станешь премьер-министром, будет уже поздно.

      Он включил мотор.

      – Вы забыли уплатить, – заявил Губерт. – С вас сорок две монетки.

      – Монетки! – Клерфэ отдал ему деньги. – Это меня отчасти успокаивает, Губерт, – сказал он. – В стране, где деньгам дают ласкательные имена, никогда не будет фашизма.