Скачать книгу

лишь Маго выказала непонятное упрямство и не согласилась одобрить этот акт, подготовляющий восхождение на престол Франции ее зятя и ее собственной дочери. Кое-какие пункты этого устава пришлись ей не по душе.

      – А нельзя ли просто написать, – твердила она, – «буде обе королевские дочери откажутся от своих прав…» и не выносить на ассамблею пэров решение вопроса о том, могут ли вообще править особы женского пола?

      – Да что вы, матушка, – возразил Филипп, – в таком случае они ни за что не откажутся. Пэры, а ведь вы сами принадлежите к их числу, – единственная полномочная ассамблея. В прежние времена пэры избирали короля, как кардиналы избирают папу или пфальцграфы – императора, и именно они выбрали нашего предка Гуго, который и стал герцогом Франции. Если теперь им не приходится избирать, то лишь потому, что в течение трехсот лет ваши короли бессменно от отца к сыну наследовали престол[10].

      – Хорош порядок, который зависит от счастливого случая! – возразила Маго. – Ведь ваш устав будет на руку моему племяннику Роберу. Вот увидите, он непременно этим воспользуется и опять попытается отобрать у меня мое графство.

      Как и всегда, все помыслы Маго занимал ее спор с племянником из-за наследства, а никак не интересы Франции.

      – Обычаи государства не одно и то же, что обычаи ленных владений, матушка. И вам легче будет сохранить свое графство не с помощью различных юридических закавык, а с помощью короля, другими словами, вашего зятя.

      Маго, хоть и не дала убедить себя, вынуждена была покориться.

      – Подите ждите после этого благодарности от зятьев, – жаловалась она вечером Беатрисе д’Ирсон. – Тут хлопочешь, подносишь яд королю, чтобы очистить им место, а они, нате вам, сразу же начинают делать все по-своему и ни с кем не желают считаться…

      – А все потому, мадам, что он не знает достоверно, чем вам обязан, не знает он также, почему и как нашего государя Людовика вынесли из дворца ногами вперед.

      – И не надо ему ничего знать, господи боже ты мой! – воскликнула Маго, поспешно коснувшись того самого места на груди, где висела ладанка с мощами святого Дрюона. Каждый раз, когда речь заходила о ее злодеяниях, она прибегала к его высокой защите. – В конце концов, это же его родной брат, и наш Филипп по-своему понимает справедливость. Придержи-ка язычок, сделай милость, придержи-ка язычок!

      Тем временем Карл Валуа с помощью Карла де ла Марша и Робера Артуа развил бурную деятельность; они твердили всем и каждому, что назначать регентом графа Пуатье – безумие и столь же безумно прочить его в наследники престола. У Филиппа и его тещи слишком много врагов; кончина Людовика пришлась им на руку, чего они теперь и не скрывают, и вряд ли они совсем уж непричастны к этой подозрительно быстрой смерти. Он, Валуа, совсем другое дело, и он один, по его словам, может разрешить все трудные проблемы, стоящие перед Францией. Он в дружеских отношениях с Неаполитанским королем и, понятно, сумеет предотвратить

Скачать книгу


<p>10</p>

Обычно забывают про изначально выборный характер монархии Капетингов, который предшествовал ее наследственному характеру или, по крайней мере, сосуществовал с ним. По смерти от несчастного случая Людовика V Ленивого, погибшего в двадцать лет после нескольких месяцев царствования, корона посредством выборов была передана Югу Капету, герцогу Французскому и сыну Юга Великого. Юг Капет сразу же приобщил к престолу своего сына Робера II, заставив выбрать его как своего преемника и короновать в тот же год, когда короновался сам. И так было в течение следующих царствований. Как только старший сын короля объявлялся наследником, пэрам оставалось утвердить этот выбор, и заранее назначенный преемник короновался еще при жизни своего отца.

Первым от этой традиции предварительного выбора отказался Филипп Август. Он проявлял мало уважения к способностям своего сына и, без сомнения, ничуть не желал приобщать его к правлению. По смерти Филиппа Августа Людовик VIII принял 14 июля 1223 г. корону Франции точно так, как принял по наследству вотчину. С этого дня французская монархия стала по-настоящему наследственной.