Призраки Калки - Алексей Павлович Пройдаков У истоков Руси

Скачать книгу

Накажешь впускать?

      – Впускай обоих. Вадим Данилыч, иди распорядись.

      – Мыслю так, сыне, – шёпотом сказал Лев Гаврилович, – Елене и мамыньке скажем, мол, отправляешься в Киев, повезёшь грамоту князю киевскому Владимиру Рюриковичу от рязанского Юрия Игоревича. И не более того.

      – Не годится, батюшка мой родный, жена моя правды достойна. А коли не можно сказать – краше смолчу. Про грамоту скажу, мы ведь повезём грамоту киевскому воеводе?

      Но Елена не поверила в обычную безопасную поездку в южные края.

      Понимающе улыбнулась и сказала с грустной улыбкой.

      – Супруг мой, я, конечно, баба, конечно, глупая, но сердце моё и душа моя самим Господом Богом к тебе привязаны, а потому опасность, могущую угрожать тебе, я чувствую наперёд. Знаю, Евпатий, путь не скор, путь не прост, тем более что путь в те самые края, из которых ты едва вживе возвернулся. И опять в пасть? Пообещай…

      – Путь не близок, лада моя, – перебил Елену. – Обещать ничего не стану.

      – И не говори, что грамотку повезёшь. Али у батюшки с дядей простых гонцов недостаёт?

      – Грамотку повезу, как Бог свят, – ответил Евпатий, глубоко вздохнув. – О прочем даже не пытай.

      – Не стану. Поезжай. Да хранит тебя Господь, Его ангелы и моя любовь.

      Она перекрестила мужа, поцеловала в лоб.

      Евпатий подошёл к колыбели сына Александра.

      – Расти на радость нам, сыне мой, – молвил шёпотом, чтобы не разбудить. – Станешь большим, заменишь отца, будешь ему опорой и утешением, продолжением нашего рода рязанского.

      Войдя в горницу, Трофим едва не присвистнул: ожидалось увидеть иное.

      «Тайная княжеская служба, тоже мне… Голые бревенчатые стены, массивный дубовый стол с дубовыми же скамьями, несколько простых подсвечников на три свечи каждый, да полочки со свитками да книгами позади воеводского кресла. Небогато! Ихнее богатство и мощь не здесь, а в закромах князя рязанского».

      Пока оглядывался, вошли воеводы.

      Поклонился низко.

      – Сядь, Трофим, – сказал Лев Гаврилович, – предстоит нам долгое толковище.

      Послушно сел.

      Льва Гавриловича он запомнил по первой встрече, то был день, когда оплакивали Евпатия. И то был совсем другой муж: стар, немощен, убит горем, часто моргающие глаза заволочены слезами.

      Ныне пред ним предстал иной: пожилой, но холёный, с короткой бородой и властным взглядом, нос с горбинкой, голос твёрд. Один из первых воевод Рязанской земли. Такому и без желания станешь повелеваться.

      – Трофим, сын Аникея из ремесленной слободы, – стал говорить Вадим Данилович. – Родителев вживе нет. Коренной рязанец. Дружинник Ингваря Игоревича. В полон угодил чуть более пяти лет назад, находясь в сторожевой заставе Дикого поля. Угодил по глупости и беспечности. Уцелел чудесным образом – один из пятерых. Ныне проживает в родительской избе. Так ли, Трофиме?

      – Так, воевода, – отвечал Трофим осторожно. – Служил в десятке Евпатия Коловрата. В Диком поле нарвались мы негаданно на диких половцев.

      – То ведомо, что израды

Скачать книгу