Скачать книгу

зервные. Или бросить все ресурсы на прорыв хотя бы в области энергетики – в призрачной надежде пройти сквозь «игольное ушко», которое предоставит нам история. Но нет сомнений, что этим никто заниматься не станет, и шанс будет упущен – по социальным причинам. Индивидуальной стратегии выживания за пределами олигархических кланов не существует. Поэтому поколения XXI–XXII вв. будут наблюдать развал государств и социальных систем, истребительные межэтнические конфликты, разрушение высокотехнологичных производств, ухудшение условий жизни и не фиктивные, а вполне реальные эпидемии, с которыми некому и нечем будет бороться.

      В условиях «темных веков» нет субъекта, который мог бы что-то сделать для смягчения всеобщей деградации и передачи последующим цивилизациям хотя бы самых существенных достижений исторического опыта – как это удалось сделать Византии, передав идею Империи поднимающейся из собственных «темных веков» Руси. В современной России, в Европе, США нет ничего, что могло бы обеспечить такой межцивилизационный транзит технологий и культур. Прогрессисты уничтожили цивилизационный дискурс, держатели ресурсов цивилизации – деграданты, аналог Ноева ковчега у не слышащих Бога немыслим – им ничего не втолкуешь и они ни к чему не готовы.

      Поверить в совсем близкое небытие культуры и цивилизации столь же трудно, как и в личное небытие, хотя история и личный опыт убеждают в смертности всего живого и недолговечности всего созданного человеком. Предзакатные надежды уже в прошлом – Европейская цивилизация, а вместе с ней и Русская цивилизация, погрузились в глубокую ночь «темных веков», в которой мрак разрывается только слепящими электрическими фонарями – технологиями, создающими иллюзию полноценного существования лишь у недалеких натур. Утренняя радость, дневной восторг и вечерняя печаль цивилизации уже прошли. Мужественное «еще не вечер» сменилось на «уже не вечер».

      «Сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек, и тогда философия рисует минувшее и будущее в оттенках серого» (Гегель). Ночью она устало садится на ветку, а философ закрывает шторы и беседует при свечах с теми, кого встретит только на том свете. И это время уже не для печали и трагического оптимизма, а для встречи со смертью, которая стремительно стирает все, что тебе дорого и, как тебе казалось, было дорого и другим. Собственно, философия – это и есть мысли о смерти. Жизнь о смерти не помнит, а просто бодрствует и творит.

      Философ – представитель вымершего вида творчества: он не может превратиться в декоратора. От философии осталась история философии, которая практически никого не интересует – исключая тех, кого не устраивает философствование кухонного уровня. Философия – последний признак жизни цивилизации, которая уже завершилась, и стремительно тянет в могилу народы – носители соответствующих культур и исторического опыта. «Темные века» уже наступили, и это приходится признать. Будет ли после них Новая Античность, Новый Ренессанс? Если и будут, то рассчитывать на то, что это станет продолжением именно нашей истории, невозможно. Мы станем немыслимой древностью, и осколки наших творений и нашей мудрости будут копироваться самым нелепым образом. Таких копий нашей собственной древности теперь предостаточно, чтобы быть уверенным в том, что наше время будет понято самым превратным образом.

      Систематика в философии создает концепцию, но, если концептуальность переходит определенную грань, она убивает философию как таковую, превращаясь в магию, которая изобретением слов пытается, как пишет Освальд Шпенглер, «защититься от непостижимого»[1]. Исключение сферы, в которой никакая систематика не действует, означает исключение научного развития и создание «системы в системе», где разворачивается своя обособленная аксиоматика. Если подобное не только допустимо, но и обязательно в математике, то в философии ограждение систематизированной сферы, уснащенной избытком понятий, оказывается мирком самого философа, который может стать даже модным, но никогда не дотянется до тайн человеческого бытия.

      Философия, таким образом, приближается не к математике, а к естественным наукам. Она изучает природный и человеческий мир как единственно данные, а не миры абстракций, где философам делать нечего – там все, что нужно, скажут математики. И поймут только математики – способные говорить на языке мира, обособленного от природы и человека. Математика даст реальному миру готовые понятийные модели, когда в этом появится необходимость и будут найдены объекты, сходные с определенным математическим формализмом. Но это в современном мире мечта несбыточная. Математики живут прикладными аспектами, а математические теории стали упражнениями для ума, которые в лучшем случае финансируются лишь по привычке – из уважения к непонятным занятиям мудрецов.

      Философия больше созерцает, чем объясняет, и это определяет ее связь с жизнью – потоком истории. Попытка все объяснить рано или поздно оборачивается наукоподобным вздором. Объяснение – своего рода «обезвреживание» проблемы, которую можно разрешить, только пережив, а объяснив – только подорваться на этой необезвреженной мине. Не всюду требуется объяснение, понимание и преодоление – то, что свойственно технической цивилизации, и только в ней имеет смысл. Природу не надо преодолевать

Скачать книгу


<p>1</p>

Автор отказывается от указания страниц, что замусоривало бы текст ссылками, которые никто на практике не проверяет. Если кому-то это придет в голову, то это нетрудно сделать по электронным версиям книг. Но вряд ли вменяемому человеку взбредет в голову этим заниматься.