Скачать книгу

идет об апофатическом (неизреченном) богословии, обращенном к тому, что выше бытия и предшествует ему. Автор «Ареопагитик», стремясь подчеркнуть абсолютное превосходства Бога над любыми определениями, считает соответствующими Богу такие имена:

      • Сверхдоброе (τό ὑπεράγαθον),

      • Сверхсущественное (τό ὑπερούσιον),

      • Сверхживое (τό ὑπέρζωον),

      • Сверхмудрое (τό ὑπέρσοφον),

      • Сверхбожественное (τό ὑπέρθεον) [98] и даже

      • Сверхбог (ὑπέρθεος) [99].

      В целом апофатический характер присущ всем полноценным теологическим моделям монотеизма в силу абсолютной непознаваемости и трансцендентности Бога, а также и многим немонотеистическим традициям, например индуизму, где речь идет об апофатических инстанциях:

      • Асат (небытие, asat, असत्), как то, что предшествует бытию, Сат (sat, सत्) и откуда это бытие возникает или

      • Парам-атман, परमात्मन् (высший строго трансцендентный исток «Я», athman, आत्मन्).

      Также в китайском даосизме апофатическое предбытийное Дао-без-имени (道無名) считается превосходящим катафатическое Дао-с-Именем (有名字的濤), соответствующее чистому бытию. В системе Платона, и прежде всего в диалоге «Парменид», этот принцип приведен к наиболее общей форме, на чем неоплатоники и основали свое развернутое философское и теологическое учение[100].

      Единое-многое как высший имперский архетип

      Вторым уровнем онтологии является бытие. Но оно уже не тождественно, как мы видели Единому. Однако, так как речь идет о самом общем из возможных определений, то бытие есть максимально возможное единое, когда речь идет о сущем. В нем содержится все сущее, причем одновременно и нераздельно. Соответственно, хотя чистое бытие есть многое, оно есть вместе с тем единое, но только единое во втором значении. Можно сказать, что есть Единое (предшествующее бытию) и единое, совпадающее с чистым бытием[101].

      Бытие соответствует второй гипотезе «Парменида» и имеет у Платона следующую форму единое-многое, ἕν πολλά. Здесь между единым и многим еще нет явного зазора, они пребывают в неразделимой полноте. Влияние истинного Единого (Ἕν) здесь настолько сильно, что не позволяет многому (πολλά) обособиться, стать по-настоящему многим.

      Вот философское объяснение «парадокса монотеизма»[102]: если отождествить Бога с чистым бытием, это приведет логически к неснимаемому дуализму. Только признание апофатической и предбытийной природы Божества и утверждение относительности Его единства всякий раз, когда речь идет о Его бытии, дает ключ к разрешению фундаментальной теологической проблемы трансцендентности. В христианском богословии это оптимально решается догматом Троичности (который особенно горячо отстаивали представители Александрийской школы и отцы-каппадокийцы, в сфере философии во многом – если не во всем! – следовавшие за Платоном и неоплатониками).

      Единое-многое

Скачать книгу


<p>98</p>

Дионисий Ареопагит. О божественных именах / Дионисий Ареопагит. Сочинения. С. 249–251.

<p>99</p>

Дионисий Ареопагит. О божественных именах. С. 277.

<p>100</p>

Прокл. Платоновская теология. СПб: Летний сад, 2001.

<p>101</p>

 О двух Единых говорится в Ареопагитиках: «Единое, превышающее единое». Дионисий Ареопагит. О божественных именах. С. 277.

<p>102</p>

Corbin H. Le paradoxe du monothéisme. P.: Herne, 1982.