Письма чужой жене - Ирина Ракша «NON-fiction» премии-медали им. Ивана Грозного

Скачать книгу

рыбалку, про реку Сейм, а она невпопад смеётся. Или вдруг вспоминает о тёплых встречах с Рахманиновым. Вероятно, полагая, что мы не знаем истории стародавних их отношений. Ведь она в юности была горячо влюблена в гениального композитора. А Рахманинов страшно её боялся, боялся встреч с «самой упорной этой своей поклонницей – маленькой усатой армянской девушкой с толстой косой, донимавшей его после каждого концерта»! А Мариэтта Сергеевна, под впечатлением от собственных воспоминаний, могла вдруг встать и, не дождавшись второго блюда, глядя в пространство, уйти из-за стола и вообще из столовой. Словно бы навсегда… во всяком случае до завтрашнего обеда.

      Тут может возникнуть вопрос: какими интересами жили творческие люди в Доме писателей?

      Жизнь в Доме творчества буквально била ключом. Для членов Союза писателей месячные путёвки продавались со скидкой. А родственники же, посещавшие Дом по воскресеньям, платили за обеды сполна. Писатели творили, ресторан, стараясь не подкачать, работал на всех парах. По утрам привозили почту. По выходным приезжали навестить близких из Москвы родные и, взяв напрокат лыжи, гуськом отправлялись в сосновый лес. Укатанная лыжня вела всё выше в сторону знаменитого переделкинского кладбища, что на взгорке. Чем знаменитого?.. Могилами классиков, порой гениев: Пастернака, Чуковского, Заболоцкого, Солоухина, Алигер, Тарковского…

      И тут, сидя за чаем, Дина спросила:

      – Расскажите, пожалуйста, а как Носов, глубокий провинциал, вживался в этот особый литературный мир?

      (Почему он глубокий провинциал??? Так нельзя о писателе. Рубцов тоже «провинциал».)

      – Ну, во‐первых, понятие «провинциал», да ещё в литературе, – относительно. Я думаю, он первач, «король». Этакий скромный король рассказа. Как и я – бегун на короткие дистанции.

      Евгений Иванович обычно много курил. Свободно курить в санатории (в Доме творчества) разрешалось только в своих номерах или в нижнем холле, где в углу темнела деревянная будка междугороднего телефона. Там постоянно занималась очередь из пишущей братии. Все ежедневно жаждали позвонить семьям в Москву или Курск, Магадан или Вологду. Телефонная трубка раскалялась словно утюг! А уж сколько разных секретов, и откровений, и голосов она слышала и помнила! Голоса Чуковского и Катаева, Леонова и Пастернака, Хикмета и Федина… У многих ведь тогда на дачах телефонов попросту не было. И все прибегали сюда, в эту будку. И Пастернак, таясь от жены Зинаиды Николаевны, названивал отсюда в Москву своей возлюбленной Ольге Ивинской. И домой, и в редакции.

      А теперь вот и мы, уже новое поколение, выстояв очередь, шептали в эту же ещё тёплую трубку свои мысли, секреты. Данелия и Токарева, Горин и слепой поэт Эдуард Асадов, Гена Шпаликов и Юра Рытхэу…

      Порой стоял в этой очереди и Евгений Иванович. А я не стояла: мой муж был на киносъёмках, в Муроме, на натуре. А дочь Анечку забрала бабушка к себе на Таганку. За свою кроху я не беспокоилась, ведь она была у любимой бабушки. Я звонила лишь порой. В те времена мобильников

Скачать книгу