ТОП просматриваемых книг сайта:
Цветаева без глянца. Отсутствует
Читать онлайн.Название Цветаева без глянца
Год выпуска 2008
isbn 978-5-367-00810-4
Автор произведения Отсутствует
Жанр Биографии и Мемуары
Серия Без глянца
– Все москвичи так поступают?
– Только те, кто уважает райисполкомы.
Я хотел ее рассмешить, но Марина Ивановна как бы меня не расслышала. ‹…›
С тех пор как мы встретились у Охотного ряда, прошло не менее шести часов. Я спросил Марину Ивановну, не проголодалась ли она. Марина Ивановна кивнула головой. А я еще утром запланировал, что поведу ее в «Националь», предвкушал удовольствие – вкусно ее накормить, выпить коньячку, – деньги у меня тогда водились. Но, когда мы вышли из музея, Марина Ивановна заметила рядом, на улице Грицевец, столовую. Вывеска сообщала, что столовая принадлежит «Метрострою».
Оказалось, что вход в нее открыт для всех. Я ужаснулся. Я хорошо понимал, что собой представляет эта столовая, и туда я поведу волшебную поэтессу, парижанку? Но как я ни убеждал Марину Ивановну не вступать в обжорку, в двух шагах – «Националь», она заупрямилась. Мы открыли дверь.
Нас обдал пар, мутно дышавший кислым запахом квашеной капусты. Я усадил Марину Ивановну за свободный столик, о котором в прошлые времена написали бы: «сомнительной чистоты». Сейчас он был несомненно грязен. Сомнительной чистоты был поднос. Я встал с ним в небольшую очередь. Меню: щи суточные, мясные котлеты из хлеба с разваренными макаронами, зеленовато-желтая жидкость под названием «компот». Все это Марина Ивановна уплетала без брезгливости, даже с некоторым удовольствием [1; 502–503].
Марина Ивановна Цветаева. Из письма Ю. П. Иваску. Кламар, 4 июня 1934 г.:
Вы спрашиваете: любимая еда. Разве это важно? Ненавижу каши, все, кроме черной, и даже в Москве 1920 г., в самый лютый голод пшена – не ела. А так, очень скромна и проста, ем всё, и даже мало отличаю, чем во времена нашей дружбы сердечно огорчала Мирского (страстного едока и ценителя, как, часто, очень одинокие люди) водившего меня по лучшим – тайно, знатовщицки (знатовщически) – лучшим – ресторанам Парижа и Лондона. – «Вы всё говорите! – сокрушенно воскликнул однажды он, – и Вам всё равно, что есть: Вам можно подложить сена!» – Но не пшена. –
Никогда не выброшу ни крохотнейшего огрызка хлеба, если же крошки, – в печь и сжечь. Корка – в помойке – ЧУДОВИЩНО, так же как опрокинутый вверх дном хлеб или воткнутый в хлеб – нож. Меня из-за этого в доме считают скупой (объедки), я же знаю, что это – другое. Непритязательность и от отца и от матери: не снисходившей, не снижавшейся до любимого блюда (вообще – протестантски и спартански!) не подозревавшего, что может быть НЕ-любимое.
Как отношусь к пожиранию мяса? Чудесно, т. е. охотно «пожираю» – когда могу, когда не могу – обхожусь. (Всё мое отношение ко всему внешнему миру, т. е. ко всему, что со мной здесь может хорошего случиться, ко всему хорошему – в не – в этом одном слове «обхожусь», и даже теперь кажется уже вправе сказать: – обошлась.) [9; 392–393]
Ида Брониславовна