LITMIR.BIZ

      Отчаяния мало. Скорби мало.

      О, поскорей отбыть проклятый срок!

      А ты своей любовью небывалой

      меня на жизнь и мужество обрек.

      Зачем, зачем?

      Мне даже не баюкать,

      не пеленать ребенка твоего.

      Мне на земле всего желанней мука

      и немота понятнее всего.

      Ничьих забот, ничьей любви не надо.

      Теперь одно всего нужнее мне:

      над братскою могилой Ленинграда

      в молчании стоять, оцепенев.

      И разве для меня победы будут?

      В чем утешение себе найду?!

      Пускай меня оставят и забудут.

      Я буду жить одна – везде и всюду

      в твоем последнем пасмурном бреду…

      Но ты хотел, чтоб я живых любила.

      Но ты хотел, чтоб я жила. Жила

      всей человеческой и женской силой.

      Чтоб всю ее истратила дотла.

      На песни. На пустячные желанья.

      На страсть и ревность – пусть придет

      другой.

      На радость. На тягчайшие страданья

      с единственною русскою землей.

      Ну что ж, пусть будет так…

      Был день как день.

      Ко мне пришла подруга,

      не плача, рассказала, что вчера

      единственного схоронила друга,

      и мы молчали с нею до утра.

      Какие ж я могла найти слова,

      я тоже – ленинградская вдова.

      Мы съели хлеб,

      что был отложен на день,

      в один платок закутались вдвоем,

      и тихо-тихо стало в Ленинграде.

      Один, стуча, трудился метроном…

      И стыли ноги, и томилась свечка.

      Вокруг ее слепого огонька

      образовалось лунное колечко,

      похожее на радугу слегка.

      Когда немного посветлело небо,

      мы вместе вышли за водой и хлебом

      и услыхали дальней канонады

      рыдающий, тяжелый, мерный гул:

      то Армия рвала кольцо блокады,

      вела огонь по нашему врагу.

      А город был в дремучий убран иней.

      Уездные сугробы, тишина…

      Не отыскать в снегах трамвайных линий,

      одних полозьев жалоба слышна.

      Скрипят, скрипят по Невскому полозья.

      На детских санках, узеньких, смешных,

      в кастрюльках воду голубую возят,

      дрова и скарб, умерших и больных…

      Так с декабря кочуют горожане

      за много верст, в густой туманной мгле,

      в глуши слепых, обледеневших зданий

      отыскивая угол потеплей.

      Вот женщина ведет куда-то мужа.

      Седая полумаска на лице,

      в руках бидончик – это суп на ужин.

      Свистят снаряды, свирепеет стужа…

      «Товарищи, мы в огненном кольце».

      А девушка

Скачать книгу