LITMIR.BIZ

Скачать книгу

– точно текст летит над земными препонами – сбивает пласты разных речений: канцеляризмы, жаргон, тут захлест всего, мешанина, но именно такой язык и нужен для построения лабиринта, ведущего к световым просторам, столь редко встречающимся в жизни.

      Если бы было иначе, не вышло бы эффекта и речь на могиле Илюшеньки не прозвучала бы такой чистотой и болью.

      Раскольников кажется чистым настолько, что убийство невозможно: будто это развернулись фантазии его.

      Но нет – дребезжат детали, громоздится мерзкий быт, выглядывает из щели двери отвратная старушонка.

      Мерзкого много, провинциального много, церковных долдонов много.

      Страха, страсти.

      Мышкину не найдется места – как не сложится условий для второго пришествия, как невозможно представить условия посмертного бытования.

      Достоевский кажется всеобщим братом и всем другом.

      И мерцает слезинка ребенка – вечным предупреждением.

5

      Слезинка ребенка мерцает предупреждением, не услышанным миром.

      Неувиденным.

      В своей огромности и вечном захлесте страстей мир сносит подобные мелочи – которые так велики сущностью.

      В недрах себя каждый согласится с Достоевским, но внешнее организовывается сложно – боль и насилие продолжают созидать мир.

      Книги не меняют его.

      Но и без книг совсем захлебнулся в несправедливости и прагматизме.

6

      Шаржированный Тургенев, представленный Кармазиновым, другим – с точки зрения Достоевского – быть не мог: тут противопоставление двух противоположных форм творчества: бурление, поток, истовость Достоевского и ориентация на конкретный шедевр у Тургенева.

      Слишком разные: и уважительное друг к другу отношение в жизни будто бы ничего не значило.

      Бесы клубятся в провинциальной дыре: надо же откуда-то начинать.

      К ним не относится Кириллов, как-то криво втянутый (или почти) в их компанию.

      Теоретик самоубийства, так глубоко погруженный в себя, что действительность вторична.

      Сумрачный колорит не мог быть другим – вот появляется Шигалев, глядящий мрачно, рисующий панорамы грядущего мира – даже не тиранического, а дьявольски искаженного…

      Революционеры спародированы?

      Нет, методы их слишком претили Достоевскому, не верившему в подобные возможности переустройства общества, думавшему, что слезинка ребенка…

      А мир может меняться только через кровь, как ни ужасно это: назовите хоть одно человеческое значительное свершение, обошедшееся без оной…

      Мир, меняющийся через кровь, не устраивает классика, заваривающего крутую провинциальную драму.

      Пока провинциальную: она выплеснется в глобальный масштаб, исказив всю действительность, меняя ее, поднимая одних, низвергая других, ломая души, и…

      Все смешивается в алхимическом огромном сосуде классика, где впервые появляются очевидно плохие, почти без оттенков: Верховенский и прочие…

7

      Зеркало должно быть огромно, чтобы отразить душу народа; оно будет неровно

Скачать книгу