LITMIR.BIZ

      В 1672 году турки захватили Подолию и назначили Юрия Хмельницкого‚ младшего сына Богдана Хмельницкого‚ гетманом над правобережной Украиной с резиденцией в Немирове. Когда богатый еврей Аарон женил своего сына‚ не испросив разрешения у гетмана‚ тот повелел привести его к себе‚ но Аарон бежал. И тогда по приказу Хмельницкого жена Аарона была «живая облуплена»‚ то есть с нее содрали кожу. Аарон поехал в Каменец-Подольский, пожаловался на Хмельницкого паше‚ а тот сообщил об этом в Стамбул. По указу из Стамбула Юрия Хмельницкого вызвали в Каменец и устроили очную ставку с Аароном. Хмельницкий не смог оправдаться и по решению суда был казнен.

      Летописец Натан Ганновер, автор исторической хроники «Пучина бездонная», жил в Заславле на Украине, бежал от преследований казаков Хмельницкого, скитался по Европе – Германия, Голландия, Италия, Молдавия; поселился, наконец, в Моравии, чтобы обрести покой на старости лет, и был убит во время военных действий. Его хроника начинается такими словами: «Я тот муж, глаза которого узрели жезл гнева, которым разил Господь народ израильский…»

      Раввин Меир из польского города Щебржешина составил хронику тех страшных лет под названием «Тяготы времен» – «о годах, подобных головне дымящейся и мечу обоюдоострому… дабы пробудить всех скорбной песней о тысячах убитых, чтобы не стали их души добычей забвения».

      Летописцем времен хмельничины был и раввин из Вильно Саббатай га-Коген, который написал «Свиток тягот» «о злых делах и тяжелых бедах». Его хроника заканчивается такими словами: «Да отомстит Господь за кровь Своих рабов, которая, словно вода, орошала камни и деревья. Отомстит… за праведных мучеников, за ученых и мудрых, за… раввинов, канторов, служек, синагогальных певчих, за юношей и девушек, мальчиков и девочек, за почтенных учителей и их юных учеников».

      В семье историка С. Дубнова хранилась память об их предке рабби Йосефе, свидетеле зверств казаков Хмельницкого в городе Дубно на Волыни. Дубнов писал: «На могилах этих мучеников ежегодно плакала вся община… Я живо представляю себе фигуру моего предка рабби Йосефа из Дубно, как он поднимается с постели до рассвета и справляет обряд полночного траура, плачет о судьбе гонимой нации и поет сквозь слезы: «Доколе плач в Сионе и рыдания в Иерусалиме»…»