LITMIR.BIZ

Скачать книгу

выдирает из меня все это просто жизнь

      Все глубже

      Ничего не меняется: через года —

      Желтый войлочный шелест неизданной книги

      Полирует – до блеска – осколок-агат

      И расписан граффити – веселенько – флигель,

      Где за дверью – забитой крест-накрест – никто

      Восхищенно не ловит бенгальские искры.

      Обдирает иголка – виток за витком

      На виниле – когда-то напетые мысли.

      Превращает – в ничто – соль эскизы чудес,

      Прогорает – дотла – рукописное слово.

      Тишина равновесья – бемоль и диез

      Обнялись и по тропам неведомым бродят.

      Ничего не меняется: даже когда

      Ты латаешь прорехи – непрочная нитка

      Пришивает мгновения счастья к годам.

      …Но все глубже в спирали вползают улитки…

      Перелетно

      Да, так вот…

      Не кривись, это тоже слова, ничем других не хуже, и кто сказал, что можно без них обойтись? Впрочем, видимо, можно, как можно обойтись и без многого прочего, например без всех тех вещей, за которыми мы в суете убегаем из понедельников наших недель и бежим – мимо вторников в среды и дальше, туда, где дождей четверговых стена заслоняет перспективы пятничных /пряничных?/ посиделок на кухнях коммуналок, где выросли мы.

      Выросли мы?

      Неужели?

      Я никак не могу примириться с часами, это воинство кружит вокруг, это совы Франсиско… Траектория стрелок повторяет со свистом путь пращи, что повергнет сто Голиафов, нет, не сто, а значительно больше – без счету и в сроки, что никто не способен узнать. Мы с часами не дружим, они, словно вредный мальчишка, отнимают/ломают все то, что мне дорого было…

      Это грустное «было» из были прорастает, шурша, изначально засохшее «было». И ванильная палочка пахнет теперь нафталином. Длиннополые наши пальто, рукавами взмахнув – перелетно! – парят между моим Антаресом и Кастором… или Поллуксом…

      Трехрожковая люстра – не путать с «Трехгрошовой оперой» Брехта и не путать с «Любовью к трем апельсинам» Гоцци! – трехрожковая люстра сияет, и три ослепительных зайчика пляшут на ярких обоях… и тают… И выцветают обои… лица на фотографиях… в книгах страницы… радуги… меланин в радужине…

      Маем соловьиным маялась, кружила «на ребрах» «Синяя рапсодия». Пётр и Лев. Синий иней как билет в одну сторону.

      В одну сторону…

      В одну сторону – администрация порта, в другую – два еврея, Иванов и Рабинович, дело ведь не в фамилии и не в линии на ладони, и даже не в доле – в недоле, которую сами взрастили на своих шести сотках и в «шестисотых», да и в шестидесятых, ибо мои ровесники – вестники Апокалипсиса.

      Тсс, это вам не коммунальная кухня, где с пол-литрой сидит дядя Вася в тренировочных синих «с коленями» и в стоптанных тапочках. И не лавочка, где пенсионерки /а все им неймется, чай, довоенные пионерки!/ судачат, примечая дворовые немудреные новости.

      И вообще – это не вам и не нам.

      Le chien du jardinier. La Seine est une rivi;re en France. La France sont des violettes bleues et les vins rouges. Non ma faute que non mon chien… Le chien мuet se noyait en Seine…

      Желание заговорить по-французски… Взлететь в небо… Остановить время…

      Вечер пятницы обрушивается в субботу,

Скачать книгу