Труба и другие лабиринты - Валерий Хазин

Скачать книгу

что вытянутую из пачки сигарету, а Муса потянулся к бутылке сам, но замер, потому что обоим показалось, будто перстень Шафирова снова сверкнул, и отскочившая искра попала ему в глаз и не померкла, а две-три секунды поблескивала там.

      И никто из троих не вспомнил бы, свечи ли на подоконнике погасли к этой минуте, пошел ли снег, или туман из оврагов подобрался к окнам, но у каждого слегка закружилась голова, и видно стало, как струится сквозь стекла медленное, снежно-сиреневое свечение и заливает кабинет – то есть и не кабинет даже, а словно бы кают-компанию где-то на верхней палубе, взмывающей, воспаряющей посреди зимнего океана. И все трое заговорили тише, подобно тому как большой снегопад приглушает город.

      Плавным поклоном Шафиров поблагодарил соседей за поздравления и улыбнулся, выпивая «за капитана, ведущего корабль верным курсом». Нахмурившись, сказал, чтобы ни Муса, ни Застрахов и думать не смели ни о каких подарках, и предложил ответный тост за тех, «кому довелось с умом и талантом родиться в России»[49]. Потом наклонил голову – будто на миг обмакнул седину в облачное мерцание – и заговорил об иронии судьбы.

      О том, что, видимо, совсем другие капитаны прокладывали ему курс, который так ни разу и не привел его под золотые стены Иерусалима, но увлек туда его дочь… О том, что, по странной иронии судьбы, в земле Израиля Розу по-прежнему зовут русской, а живут они с мужем в крохотном приграничном городке Кириат-Шмона, названном в честь подвига кадрового офицера царской армии, героя Русско-Японской войны Иосифа Трумпельдора[50], который погиб вместе с семью бойцами, защищая те места в двадцатом году, и теперь его именем клянется израильский спецназ на присяге. О том, что Роза забросила скрипку, работает то ли в магазине ювелирном, то ли на фабрике – то ли дизайнером, то ли менеджером; в Россию не хочет, но всякий раз, после того, как обстреляют этот самый Кириат-Шмона «катюшами» с Ливанских гор – она не просто звонит, но считает своим долгом высылать им с матерью какие-то деньги…

      И уж если, решили они с Руфиной Иосифовной, столь безгранична ирония судьбы – почему бы сегодня не быть празднику по любому из перечисленных поводов? Почему бы не разделить этот праздник с теми, кто сделал его возможным? Ведь жизнь, кажется, начинает налаживаться, и, может быть, скоро уже не придется ему уговаривать Розу приехать, а сам он, с Божьей помощью, сумеет навестить ее и взойти в Иерусалим. И недаром, наверное, в последние дни всё всплывают из памяти и ласкают слух сентиментальные слова какого-то полузабытого романса: «минует печальное время, мы снова обнимем друг друга»[51] – наверное, недаром?

      «Наверное, – усмехнулся Муса и глотнул коньяку. – Наверное, рано или поздно наступает время и для объятий. Но если догадала судьба с умом и талантом родиться в России, а единственная дочь уезжает за границу, – значит, пришло время уклоняться от объятий, и никто не скажет, когда наступит время обнимать[52].

Скачать книгу

<p>49</p>

«кому довелось с умом и талантом родиться в России»…

Шафиров перефразирует известные слова А. Пушкина: «И догадал же Бог с умом и талантом родиться в России!».

<p>50</p>

городке Кириат-Шмона, названном в честь подвига кадрового офицера царской армии, героя Русско-Японской войны Иосифа Трумпельдора…

Рассказ Шафирова соответствует историческим фактам.

Иосиф Трумпельдор (1880–1920) офицер российской императорской армии, Георгиевский кавалер, участник обороны Порт-Артура. Родился в маленьком городке на северном Кавказе.

Под воздействием идей Льва Толстого, воплощённых его последователями на Кавказе, мечтал основать крестьянские общинные поселения (кибуцы) на земле Израиля при непременном условии создания вооружённых соединений для защиты поселений.

В 1919 году Иосиф Трумпельдор вторично приезжает в Палестину (первая поездка в 1912 году была прервана Первой Мировой войной). В январе 1920 года он перебирается в северную Галилею, где организует оборону еврейских поселений, подвергавшихся атакам со стороны арабов. 1 марта 1920 года, при обороне поселения Тель Хай, Иосиф Трумпельдор был смертельно ранен. Иосиф Трумпельдор похоронен в Тель Хай. В 1934 году на его могиле был сооружён мемориал. На соседнем холме были захоронены соратники Трумпельдора, восемь защитников поселения Тель Хай.

Современный израильский город Кириат-Шмона (на иврите – «Город Восьмерых»), основанный в 1949 году в Верхней Галилее на северо-западе долины Хула, назван в их честь. Население города – чуть больше 20 тысяч человек.

Кладбище возле мемориала Тель Хай, где похоронены погибшие солдаты армии обороны Израиля, стало национальном пантеоном.

<p>51</p>

«минует печальное время, мы снова обнимем друг друга…»

Слова из популярного романса XIX века, написанного М.И. Глинкой на стихотворение Н. Кукольника «Сомнение».

Нестор Васильевич Кукольник (1809–1868), русский писатель, драматург, поэт. Был известен также как издатель «Художественной газеты» (1836–1841), одного из первых искусствоведческих периодических изданий в России, журналов «Дагерротип» (1842), «Иллюстрация» (1845–1847). В 1835–начале 1840-х годов был хозяином полубогемного литературно-художественного салона, который посещали И.К.Айвазовский, Н.И.Греч, В.А.Соллогуб и особенно близкие писателю К.П.Брюллов и М.И.Глинка. Глинка создал на тексты романтических стихов Кукольника популярные романсы: «Сомнение» («Уймитесь, волнения страсти!»), «Жаворонок», «Ходит ветер у ворот», «Прощальная песнь» (все 1838–1840).

<p>52</p>

значит, пришло время уклоняться от объятий, и никто не скажет, когда наступит время обнимать…

Муса перефразирует не только предыдущие слова Шафирова, но одновременно, как бы подхватывая библейские мотивы, цитирует также книгу Екклесиаста (3:3): «время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий».