LITMIR.BIZ

Скачать книгу

и «несытное мьздоимьство» бояр, «улучивших время себе» при «младом» государе20.

      Подробный разбор летописных текстов 1560 – 1570-х гг., освещавших события эпохи «боярского правления», не входит в мою задачу. Важно только подчеркнуть, что, как установлено исследователями, основным источником повествования о первой половине царствования Грозного во всех памятниках предопричного, опричного и послеопричного времени – Львовской летописи, Степенной книге, Лицевом своде (Синодальной летописи и Царственной книге) – послужил Летописец начала царства поздней редакции, отразившейся в списках, продолжающих Никоновскую летопись21. При этом фактический материал мог подвергаться сокращению (как в Степенной книге), дополняться известиями других летописей или даже (как в знаменитых приписках к Лицевому своду) ранее не известными подробностями, но концептуальная основа оставалась прежней: это была все та же, созданная во второй половине 1550-х гг., трактовка событий малолетства Ивана IV, подчеркивавшая при каждом удобном случае эгоизм и своеволие бояр-правителей.

      К концу царствования Ивана Грозного угодная ему версия истории «боярского правления» была «растиражирована» во множестве текстов. Обвинения, брошенные Иваном IV и его помощниками по летописному делу деятелям 1530 – 1540-х гг., положили начало историографической традиции, влияние которой не преодолено до сих пор.

* * *

      Когда началась научная разработка истории России XVI в., в ее основе оказались официальные летописные памятники грозненского времени: Никоновская и Львовская летописи, Царственная и Степенная книги, опубликованные впервые в эпоху Екатерины II. К тому же «семейству» принадлежал и Архивский летописец (свод 1560 г.), использованный Н. М. Карамзиным в его «Истории»22. Если учесть, что шахматовская «революция» в летописеведении произошла лишь на рубеже XIX – XX вв., а систематическое освоение актового материала эпохи Ивана Грозного началось только в середине XX столетия, то становится понятно, что историкам XVIII – XIX вв. трудно было освободиться от влияния схемы, навязываемой официальным летописанием 50 – 70-х гг. XVI в.

      Неудивительно, что оценки, данные «боярскому правлению» историографами конца XVIII – начала XIX в., по существу, мало чем отличались от приведенных выше летописных характеристик: бедствия, будто бы пережитые страной в 30 – 40-х гг. XVI в., объяснялись моральными качествами тогдашних правителей. Общим оставался и монархический взгляд на историю, вера в спасительность единовластия. «Тогда как внутри России, пользуяся младенчеством великого князя, мирские и духовные российские сановники старалися каждый честолюбие свое удовольствовать, – сообщал М. М. Щербатов, – разливающаяся повсюду слабость такового правления и происходящее от того неустройство ободряло врагов российских…»23 Описав дворцовые перевороты конца 1530-х гг., Н. М. Карамзин задавал риторический вопрос: «Среди таких волнений и беспокойств,

Скачать книгу