Я постоянно боролся с поразительным уровнем энтропии в моей крохотной спальне, битком набитой отложениями жизни картографа. В их число входили: геодезические приборы, старинные телескопы, секстанты, мотки бечевки, банки с воском, компасы и притулившийся на письменном столе скелет воробья (в момент моего рождения о кухонное окно насмерть разбился воробей. Орнитолог из Биллингса восстановил рассыпавшийся скелет, а я получил второе имя).
2
И, думаю, была совершенно права.
Каждый инструмент в моей комнате висел на строго отведенном месте, а на стене за каждым прибором я начертил его контуры и подписал название – как бы эхо самого инструмента. Таким образом, я всегда знал, чего недостает и куда это надо поместить.
Однако даже при такой системе что-то падало, что-то ломалось, а на полу скапливались груды мусора, сбивая меня с толку. Мне было всего двенадцать, но путем наблюдения за тысячами закатов и рассветов, рисования и перерисовывания тысячи карт, я уже успел впитать жизненно важную концепцию, что все рано или поздно приходит в упадок и убиваться по этому поводу глупо.
Моя комната не была исключением. Нередко, просыпаясь посреди ночи, я обнаруживал у себя в постели чертежные принадлежности, которыми полночные духи пытались зарисовать мои сны.
Схема моего сна. Из блокнота З54
3
Самую первую свою карту я нарисовал как раз с этого самого крыльца.
В то время я считал, что здесь приведены полезные инструкции, как забраться по старой растрескавшейся горе Хамбаг на небо и пожать руку Господу Богу. Глядя назад, могу добавить, что неуклюжесть и низкое качество карты объясняется не только нетвердой рукой младости,
Скачать книгу
