LITMIR.BIZ

Скачать книгу

пророчества» Упыря Лихого (1047 г.), были, возможно, и иные источники знакомства древнерусских книжников с ветхозаветными текстами.

      57. Сочетание «дръзости образъ» можно перевести «воплощение дерзости». Слово образ встречается у Илариона еще раз, см. 66.

      58. Обращение Илариона к образу «сладости книжной» примечательно. Во-первых, это место перекликается с текстом Жития Константина. В нем о речи первоучителя хазарский правитель сказал: «Все как подобает говорил и досыта насладил всех нас медвяной сладостью слов святых книг (Сказания о начале славянской письменности. М., 1981. 83). Преемственность славянской книжной традиции, идущей от Константина и Мефодия, очевидна. Во-вторых, образ «сладости книжной», которой «преизлиха насытились» те, к кому обращена речь Илариона, служит основной характеристикой окружения князя Ярослава – основателя школьного образования на Руси. Эпоху Ярослава, получившего прозвище «Мудрый», отличает культ Софии, мудрости, что находит выражение и в храмовом строительстве – София Киевская, Новгородская и др. Значительно позже чтение книг стало характеризоваться как «прелесть», «прельщение», «грех».

      62. Название «Слово о Законе и Благодати» укоренилось в традиции. Однако оно условно. Сам Иларион обозначил жанр произведения – повесть (поведать, повествование). С этим «самоназванием» сопоставимы и «Повести временных лет» – здесь множественное число, что естественно для летописи как собрания многих повествований. Сопоставимо и определение жанра в «Слове о полку Игореве»: «Не лепо ли ны бяшет, братие, начяти старыми словесы трудныхъ повестии о плъку Игореве». В древнерусском языке слово повесть часто применялось в значении «сказание, рассказ» (см. Срезневский. Материалы…).

      65. Слово стень можно переводить как сень или как тень. В традициях перевода Ветхого Завета обычно сень Всевышнего, или тень смертная. В посланиях апостола Павла Закон, завет Закона – «тень будущего» (Кол. 2, 17), «образ и тень небесного» (Евр. 8, 5), «тень будущих благ» (Евр. 10, 11). В ветхозаветных текстах: «стень грядущих» (Кол. 2, 17), «иже образомъ и стени служат небесных» (Евр. 8, 15), «сень бо имыи законъ грядущихъ благ» (Евр. 10, 1). Таким образом, в содержательном отношении стень – прообраз, отражение, «привидение» будущих благ, благодати.

      Антитеза «тень» – «истина» в эллинистической литературе началась с Платона. Как распространенный стилистический прием отмечается у христианских авторов – Ефрема Сирина и др., известных в славянских переводах. У Илариона антитеза «стень» – «истина» всегда соответствует противопоставлению Закона и Благодати. В Прологе 1677 года говорится о том, как Агрип, увидев сына, воскликнул: «О, чадо мое, Василие! Се ныне тя зрю воистину, ты ли еси сынъ мои, или стень (призракъ) мне тобою кажется?» В сборнике П. Симони, среди поговорок XVII века, приведена такая: «Вор что заецъ, и стени своей боится».

      66. Слово образ в древнерусском языке многозначно.

Скачать книгу