LITMIR.BIZ

Скачать книгу

валенках и лаптях, повязанные до самых глаз платками. Одна из них, дородная, немолодая, красная от мороза, сняла рукавицы, поздоровалась, обеими руками поправила платок на голове, взглянула на стоявшего у стола немца, придвинулась к нему ближе и странно спокойно сказала:

      – Это он и есть – самый лютый грабитель.

      – Он, он! Кто ж, как не этот высокий, – подтвердила вторая. – Последнюю курицу поймал, сало забрал, ходил по деревне и дома жег. За старшего был у них, поджигатель проклятый!

      Ну, что теперь скажешь?

      Молчит, сопит носом, готов заплакать.

      – Вот и верь им, гадам! – вскочил с места Поляков, красный от гнева, и выразительно ткнул рукой в сторону пленного. – Хозяйственник, черт бы тебя побрал!… Нахозяйничал, хозяин… Ах, сволочь!

      Мальков все так же, казалось, спокойно, сидел у стола, держа в руке толстую самокрутку. Но теперь он глядел на немца с недоброй улыбкой. Лишь процедил:

      – Куда уж там! Вишь, больной… Язва желудка…

      Вдвоем с пожилым Иванычевым, исполнявшим обязанности конюха и ездового, везем допрошенного на санях в лес, в сторону зимнего лагеря. Я с винтовкой сижу сзади. Немец теперь сгорбился, ушел в воротник шинели. Лес его страшит. Наверное, догадывается, куда везем. Оглянется, снова уйдет в воротник, тогда лицо непроницаемо.

      Живет человек. У него подрастают дети, дети любят отца, ждут его писем, думают о нем хорошо, только хорошо… Мы для них всего лишь отвлеченная далекая и чужая земля, которую нужно завоевать, мы для них враги, не заслуживающие ни пощады, ни жалости. Он же – человек. Конечно, человек. Сердце, наверное, замирает, что-то сжимает горло, кровь совершает свой круговорот; правда, она плохо теперь доходит до свесившихся ног в низких сапогах с широкими голенищами, он ими машинально постукивает. Да, человек… Но что человек – сфинкс о двух существах, о двух сердцах, двух совестях? Жалеть его за то, что дышит, что ему, может быть, больно и страшно, что дома его ждут дети? А как же с тем, кто убивал, жег, грабил, не знал ни малейшей жалости и снисхождения? Кто из них настоящий? Кто за кого ответственен? Ведь он един в своей сущности и поступках, он и должен держать ответ за все вместе. Так рассуждая почти всю дорогу, я сознательно готовил себя к тому, чтобы совершить правосудие над немцем, – ничего другого мы сделать с ним не могли. Но Железнов распорядился иначе – прислал молодцеватого Петю с немецким автоматом.

      Когда он вскоре вернулся, отряхивая снег с брюк и полушубка, в правой руке были у него сапоги.

      – Вот тебе, Коля, трофеи, – сказал он, взойдя на дорожку и бросив мне сапоги. Петя насвистывал, желая казаться беззаботно-молодцеватым, как всегда, но я видел, как у него чуть подергивался pот.

      Сапоги были длинны в ступне, но тесноваты в подъеме. Я скрутил из сена жгут и хорошенько вытер им сапоги снаружи и изнутри, не жалея и снега, затем уложил хоть тонкий слой соломы вместо стелек.

      Отныне я был и при сапогах.

      То, что произошло, мне казалось единственно возможным и справедливым. Мальк

Скачать книгу