Скачать книгу

т несомненной ценностью как надёжный и подробный источник биографических, да и просто исторических сведений. Значение книги «Беньямин и Брехт» гораздо шире.

      Начать можно с начала, обратив внимание на заглавие книги, вернее – на подзаголовок: Die Geschichte einer Freundschaft, то есть «История (одной)1 дружбы». И сразу в памяти всплывает другая книга: в 1975 году уже старый Гершом Шолем опубликовал воспоминания о Вальтере Беньямине с точно таким же подзаголовком2. Конечно, подзаголовок ни в том, ни в другом случае оригинальностью не отличается. И всё же невозможно отделаться от впечатления, что вышедшая значительно позднее книга Вицислы вступает в дискуссию с Шолемом, словно бы отвечая ему, что дружба-то была не одна. Так и хочется чуть изменить фразу: «история другой дружбы».

      Гершом Шолем всю жизнь был верен дружбе с Вальтером Беньямином, хотя после того, как Шолем в 1923 году отправился в Палестину, они почти не виделись. Однако переписка шла регулярно, и в результате у Шолема собрался внушительный архив не только писем, но и самых разнообразных текстов Беньямина. Для последующих изданий это имело чрезвычайно важное значение. Шолем понимал – а может быть даже больше ощущал – масштаб Беньямина-мыслителя. Другое дело, что в порыве чувств он невольно и притязал на особую роль в отношении друга (дело в общем-то не удивительное). А от этого Беньямин всё время ускользал. Он вроде соглашался следовать за Шолемом в Палестину и даже начинал учить иврит, но в результате вдруг оказывался в Москве, а не в Иерусалиме. Шолему всё казалось, что он лучше знает, что делать Беньямину. Тот и не спорил, но оставался при своём.

      Были и другие люди, лучше знавшие, что и как делать Беньямину. Адорно слал ему утомительно-длинные письма, в которых разъяснял допущенные Беньямином ошибки. Статью Беньямина о произведении искусства в эпоху его технической воспроизводимости рьяно правили всем институтом социальных исследований, так что она в результате вышла в журнале института в довольно исковерканной французской версии. Лучше знала и Анна Лацис, призывавшая Беньямина отправиться на гражданскую войну в Испанию. Выбор Беньямина как всегда оказался парадоксален. Выбирая между Иерусалимом и Москвой, он выбрал Париж, где и провёл остаток жизни. Он никуда не вступил, ни во что не обратился и ни к кому не присоединился. Не случайно, как только стало ясно, что журнал Krise und Kritik [Кризис и критика], который они затевали с Брехтом, грозит стать не местом дискуссий по существу, а очередным рупором политической линии, тут же вышел из состава редколлегии при всей симпатии к Брехту и согласии с ним в необходимости такого издания.

      Сближение Беньямина с Брехтом вызвало у Шолема сначала беспокойство, а затем почти ужас. Но в том-то и дело, что Беньямин мог свободно общаться с самыми разными людьми; точно так же он мог читать совершенно разные книги. Он слишком хорошо сознавал необъятность мира, чтобы позволить себе быть пойманным какой-нибудь одной точкой зрения, одной симпатией, одной компанией. Кто-то мог увидеть в этом неверность, но на самом деле это была открытость. А Брехт был безусловно личностью, которая вызывала раздражение не только у правоверного Шолема, но и у вполне либеральных представителей франкфуртского института, прежде всего Адорно и Хоркхаймера.

      Взаимная симпатия Беньямина и Брехта не могла не вызвать удивления. Слишком они были разными – вернее, разными были больше представления о них. В чём они несомненно сходились, так это в том, что оба были эгоцентриками. Правда, тут же и расходились: один был активным до агрессивности, другой меланхоличным и погружённым в себя. Но в любом случае эгоцентриками не примитивными, а поэтому прекрасно уживались. Ещё у них была удачная, взаимно-дополнительная асимметрия: один был поэтом, не лишённым аналитического взгляда, другой аналитиком, склонным к поэзии. И при этом оба чувствовали, что в мире происходят фундаментальные перемены, и они как интеллектуалы обязаны искать достойные ответы на вызовы времени.

      Разумеется, отношения Беньямина и Брехта не были идеальными. В спорах они могли доходить до серьёзных столкновений, глубоко огорчавших то одного, то другого. Их дружба не была равноправной: Беньямин явно ждал от неё большего, чем Брехт. Но было бы совершенно несправедливо считать, будто Беньямин был нужен Брехту лишь как талантливый критик. Вицисла не скрывает всей проблематичности их отношений, он внимательно анализирует различные факты, пытаясь как можно точнее реконструировать происходившее. Он крайне далёк от наивных или ханжеских картинок «великой дружбы». Однако при всей сложности этой истории он видит очень важные, порой иррациональные, но как раз поэтому не менее диагностически важные факты.

      Вот Беньямин и Брехт часами сидят за шахматами. В основном молча, но расходятся, словно после долгой плодотворной беседы. Вот они обмениваются детективами (тогда детектив только начинал завоёвывать литературную сцену) и даже планируют (к изумлению многих) вместе сочинить детективный роман. Вот Брехт делает в своём рабочем дневнике очень резкое замечание об эссе Беньямина, но Беньямин никогда об этом не узнает, и Брехт скроет это не из лицемерия или хитрости, а понимая, насколько чувствительным был Беньямин и как тяжело он мог воспринять это как раз

Скачать книгу


<p>1</p>

В русском языке нет артикля, поэтому при переводе немецкий неопределённый артикль можно попробовать передать русским «одной», можно и не делать этого, поскольку точный эквивалент в этом случае всё равно недостижим.

<p>2</p>

Scholem G. Walter Benjamin – die Geschichte einer Freundschaft. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1975, см. рус. изд.: Шолем Г. Вальтер Беньямин – история одной дружбы / Пер. Б. Скуратова. М.: Grundrisse, 2014.