Скачать книгу

на мгновение замолчала, а потом, всплеснув руками, шёпотом вздохнула:

      – Маша, ведь царицей будешь!

      И от этого восторженного шёпота похолодело всё у Марии внутри, и комната начала медленно переворачиваться.

      Вокруг её постели бегали и гремели посудой, щупали ей лоб и жилку на шее, поили горьким взваром, потом ушли. Пелагея вздыхала в углу. Раз послышался за дверью батюшкин голос. Кто-то сказал:

      – Спит.

      Мария не спала, лежала, вытянувшись на животе, глядя в темноту широко раскрытыми глазами. Спать совсем не хотелось, ничего не хотелось. В голове и мыслей никаких, только будто картинки ей кто-то показывал: Саша в голубом камзоле танцует внизу с черноглазой красоткой, Алексей скачет между заснеженными елями, Екатерина с ласковой улыбкой, царёвы удивлённые глаза, два лица – её и Сашино, в мерцающем от свечного огня зеркале. Невмоготу лежать – встала. Толстый ковёр приятно проминался под босыми ногами. Подошла к зеркалу. В темноте глаза казались чёрными. Глядя в эти глаза, спросила:

      – Что делать? Что?

      Упросить батюшку? Позвать Наталью и Василия на подмогу, разжалобить? Нет, никто из родных ей не то что помогать – и слушать не будет. Знала княжна, что выше всего для Голицыных честь, гонор боярский. А есть ли честь выше, чем в царскую семью войти? Что же, что же делать?

      Так ничего и не придумав, села к окну, смотрела на проглядывавшие меж облаками звёзды. Здесь и застала её проснувшаяся утром Пелагея.

      За завтраком есть ей совсем не хотелось, сумела проглотить только немного молока.

      – Голова не болит ли, Маша? Что-то ты бледная нынче, пусть лекарь ещё раз посмотрит.

      Борис Алексеевич глядел на неё внимательно почти всё время, как она вошла в столовую. Марии казалось, что он хочет сказать ей что-то. Она догадывалась – что, и боялась это услышать. Не досидев до конца завтрака, отпросилась в свою комнату и со страхом услышала от отца:

      – Иди, приляг, я зайду к тебе после.

      Зашедший вскорости Борис Алексеевич застал её у окна глядящей в белёсую петербургскую хмарь. Тихо подошёл, поцеловал, пощупал лоб – не горяч ли. Лоб был холодный, холодна была и рука дочери. Её бледность и вялость тревожили князя – дочка редко болела, но уж если случалась хворь, то оказывалась нешуточной. Сейчас же очень нужны были её здоровье и весёлость и всегдашняя бойкость.

      – Иди-ка ляг, простынешь у окошка.

      Сам отвёл, накрыл одеялом. Маша легла покорно, закрыла глаза.

      – Болит что? Смотрел лекарь сегодня?

      – Смотрел, ничего не болит, я здорова, батюшка.

      – Ну ладно, полежи.

      Князь Борис походил по комнате. Подошёл к зеркалу – на него остро глянули жёлтые глаза из-под нависших бровей. От крючковатого носа шли глубокие складки, под глазами набрякли мешки. Хорош, нечего сказать! Дочка не в него, в жену-покойницу. Вот уж красавица была! Характер, правда, у дочери его. Голицынский. Своевольной росла, но и понятливой, с цепким разумом и смелостью не девичьей. Нужны, нужны сейчас и понятливость её и смелость. Такое дело заварилось – или пан или пропал. Шутка

Скачать книгу