Над солнцем яркокрылым. Венки сонетов - Дмитрий Гавриленко

Скачать книгу

Суражского педагогического училища я отправил почтой свои стихи в Москву известному поэту, литературоведу, профессору Литинститута имени М. Горького Льву Озерову. У меня почти не было надежды на отклик маститого писателя. И тем не менее ответ не заставил себя ожидать. Не просто письмо, а крепкая серая книжечка с избранной лирикой и дарственной надписью под портретом: «Дмитрию Гавриленко на добрую память от автора». Размашистая, округлая подпись сделана синим стержнем шариковой ручки. У меня же сохранилось впечатление, что поэт подписался по старинке, гусиным пером. Быстро выведенные буквы как будто представились живым ощущением связи с неувядающим, цветущим садом русской классики. Строгих её традиций я старался придерживаться и в собственном творчестве, которое сполна отразило не только личные, но и общественные потрясения, переполошившие всех.

      Чернобыльский венок

      Имя сей звезде полынь; и третья часть вод

      сделалась полынью, и многие из людей умерли

      от вод, потому что они стали горьки.

      (Новый завет, Откровение Святого

      Иоанна Богослова, гл. 8, ст. 11)

      1

      Воскресшие мгновенья бытия

      Приблизились, и время их – настало.

      Не будет мне ни жизни, ни житья,

      Когда на жизнь пожалуюсь устало.

      Когда скажу, что впереди – стена,

      А за стеной – пространство из бетона.

      Хоть вылези из кожи, но должна

      Пробиться речь из вечного затона.

      Сквозь прах и страх решительность моя

      Решительна, как риск проводника, —

      Вот главное среди других мгновений.

      Шипя, ползёт из пояса змея,

      И цель её – прервать наверняка

      Четырнадцать печальных откровений.

      2

      Четырнадцать печальных откровений —

      Не много ли печали над землёй,

      Проснувшейся, веселой и весенней,

      Пропахшей и духами, и смолой?

      Я против умолчанья о грядущем,

      Я против светлых сказок о былом.

      Родители под чернобыльским душем

      Махнули, словно ангельским, крылом.

      Как тень, лежу; как пень, не понимаю

      Что надо мной не ветер, а беда,

      Тяжёлая, чугунного литья.

      Подарок скорбный к Пасхе, к Первомаю

      На судные и трудные года

      В момент от пробужденья до бритья.

      3

      В момент от пробужденья до бритья

      В себе и то не сможешь разобраться,

      Не отличишь восторга от нытья.

      Отца в дому от собственного братца.

      И в небе, и в окне – полурассвет,

      Вот-вот он запоёт и нечисть сгинет,

      Нескромным жестом передав привет

      Той женщине, что выглядит богиней

      Косой-косой, а за людьми следит,

      Как фарой, освещая каждый миг

      Без приглашений и благословений.

      А рядом с нею лишь крутой бандит —

      Больной реактор, что весну настиг.

      Поднял до неба пыль гигантский веник.

      4

      Поднял до неба пыль гигантский веник,

      Замёл родные души ни за грош,

      И в длинной череде исчезновений,

      Хоть плачь, ты ничего не разберёшь.

      Невидимые бойкие частицы,

      Как пули, вдруг увидевшие цель, —

      Всех тех, кто перед Пасхою постится

      И не постится, – взяли на прицел.

      Теперь и при желанье не забуду,

      Как видел всё и оставался слеп

      В напасти, что летела напролом.

      Мать расставляет чистую посуду,

      На полотенце водружает хлеб;

      Родители за праздничным столом.

      5

      Родители за праздничным столом,

      Горит перед иконою лампада,

      И в комнате торжественно-светло,

      И за окном – как в пору листопада.

      Христос воскрес? Воистину воскрес!

      Яйцом крутым скатилось воскресенье,

      И засияло царственно окрест,

      И стало красным людям во спасенье.

      Родители – друг друга обнимать.

      Весь мир боготворя, растёт заря

      В огромное яйцо из красной пыли.

      Святыми

Скачать книгу