Письма с фронта. «Я видел страшный лик войны». Сборник - Андрей Платонов Моя война

Скачать книгу

санитары – первая помощь, вынос раненых – помощь под сплошным огнем.

      Первомайская – почти разбита. Ленинская – почти 70 % раз[бито]. Пионерская – 70 % [разбито].

      Пл[енный] немец: У вас две, что ль, армии: одна кричит то, другая другое! (Вторая армия – штрафники.)

      Драма великой и простой жизни: в бедной квартире вокруг пустого деревянного стола ходит ребенок лет 2-3-х и плачет – он тоскует об отце, а отец его лежит в земле, на войне, в траншее под огнем, и слезы тоски стоят у него в глазах; он скребет землю ногтями от горя по сыну, который далеко от него, который плачет по нем в серый день, в 10 ч[асов] утра, босой, полуголодный, брошенный.

      Шепелевичи Круглянского района.

      Мальчик, которому 8 лет, на вид же – 4. Ел только картошку и черный хлеб.

      Немец во дворе. Голубей водить нельзя, собак нельзя, кошек, деревья растут высоко.

      Девочки, которых рвет дом[ашней] едой на пути в детский сад. Чем их рвет?

      Не так давно я видел одно семейство. В опаленном бурьяне была зола от сгоревшего жилища, и там лежало обугленное мертвое дерево. Возле дерева сидела утомленная женщина, с тем лицом, на котором отчаяние от своей долговременности уже выглядело как кротость. Она выкладывала из мешка домашние вещи – все свое добро, без чего нельзя жить. Ее сын, мальчик лет восьми-девяти, ходил по теплой золе сгоревшей избы, в которой он родился и жил. Немцы были здесь еще третьего дня. Мальчик был одет в одну рубашку и босой, живот его вздулся от травяной бесхлебной пищи; он тщательно и усердно рассматривал какие-то предметы в золе, а потом клал их обратно или показывал и дарил их матери. Его хозяйственная озабоченность, серьезность и терпеливая печаль, не уменьшая прелести его детского лица, выражали собою ту простую и откровенную тайну жизни, которую я сам от себя словно скрывал… Это лицо ребенка возбуждало во мне совесть и страх, как сознание своей вины за его обездоленную судьбу.

      – Мама, а это нам нужно такое? – спросил мальчик. Мать поглядела, ребенок показал ей гирю от часов-ходиков.

      – Такое не нужно – куда оно годится! – сказала мать. – Другое ищи…

      Ребенок усиленно разрывал горелую землю, желая поскорее найти знакомые, привычные вещи и обрадовать ими мать; это был маленький строитель родины и будущий воин ее. Он нашел спекшуюся пуговицу, протянул ее матери и спросил:

      – Мама, а какие немцы?

      Он уже знал – какие немцы, но спросил для верности или от удивления, что бывает непонятное. Он посмотрел вокруг себя – на пустырь, на хромого солдата, идущего с войны с вещевым мешком, на скучное поле вдали, безлюдное без коров.

      – Немцы, – сказала мать, – они пустодушные, сынок… Ступай, щепок собери, я тебе картошек испеку, потом кипяток будем пить…

      – А ты зачем отцовы валенки на картошку сменяла? – спросил сын у матери. – Ты хлеб теперь задаром на пункте получаешь, нам картошек не надо, мы обойдемся… Отца и так немцы убили, ему плохо теперь, а ты рубашку его променяла и валенки…

      Мать промолчала, стерпев укоризну сына.

      – А мертвые из земли бывают жить?

      – Нет, сынок, они не бывают.

      Мальчик умолк, неудовлетворенный.

      Неосуществленная

Скачать книгу