Вторая жизнь Марины Цветаевой: письма к Анне Саакянц 1961 – 1975 годов - Ариадна Эфрон Мемуары, дневники, письма

Скачать книгу

слуха. «Словоискатель, словесный (?) хахаль, слов неприкрытый кран» – гневно-ироническое обращение к поэтам – формалистам (слово из слова, ради слова) к поэтам – щеголям, баловням и баловникам словом и слова, к поэтам – водолеям (бальмонтовского толка), к тем, кто не слушает и не слышит «ох, эх, ах»[94] жизни. И, основываясь на этом, делать вывод, что для Цветаевой поэт всегда «словоискатель»… «слов неприкрытый кран» (!!!)[95] (хоть «хахаля» выкинул, не задумываясь, почему и «хахаль» в этом, как он решил, высоком поэтическом ряду)! – делать дикую ошибку! Которую он и делает, и которую необходимо исправить.

      8) Верно ли, что «ритм – самая суть… поэзии Цветаевой»? Не мало ли для сути поэзии?» Может быть, суть не поэзии, а поэтической формы, в которую она (Марина Цветаева) облекла суть?[96] Подумайте (та же 23-я стр.).

      9) На стр. 24 опечатка в «анжабеманах»[97], роднящие этот галлицизм с русской «ж». В общем – мило звучит: «спотыкаться на анжабеманах» – да еще «бесконечных»! Пустяк, конечно… («Enjamber» значит перетягивать. Хорошо, правда?).

      О «мысли, растекающейся по древу». По-чешски – «мысливец» – охотник, в древнем смысле – охотник за «мыслями» – т. е. белками[98]. Теперь белки по-другому звучат по-чешски, а «мысливец» остался. Так не есть ли это просто «разбегайся, как белка по древу» или «убегать, как белка по древу?» «Мысль о «мысли» пришла мне в голову, когда мне было 12 лет, мы жили в Чехии, я читала «Слово о полку», а мимо ходили «мысливцы» в тираспольских сапогах и с ружьями…

—

      Орловым не обольщайтесь – он не так умен, как Вам показалось, и вовсе не хорош. Но ловок, что и требуется. И статья ловкая.

      Целую Вас, пишите.

Ваша А.Э.

      14

      12 апреля 1961 г.

      Милая Анечка, получила из США еще один текст «Челюскинцев», отличающийся от нашего. К сожалению, женщина, переславшая мне его[99], отнеслась к делу «не научно», т. к. не сообщила, откуда у нее текст (рукописный мамин? машинописный с правкой, из третьих рук? и т. д.) Посылаю ей сегодня же запрос по всем этим поводам, также спрашиваю о дате написания и прошу о строгой сверке еще одной копии с имеющимся у нас подлинником (если это – подлинник).

      Если у нее находится действительно подлинный беловой текст, то именно его и придется, видимо, взять за основу, т. к. в нашем распоряжении – лишь черновые варианты. Пока что переписываю Вам текст, как я его получила:

      Челюскинцы

      Челюскинцы! звук —

      Как сжатые челюсти!

      Мороз на них прет,

      Медведь на них щарится.

      И впрямь челюстьми

      (?) Во славу всемирную

      Из льдин челюстей

      Товарищи вырвали!

      На льдине (не то

      Что – черт его! – Нобиле! —

      Родили дитё

      И псов не угробили.

          На льдине

                        Эол

      Доносит по кабелю:

      На льдов произвол

      Ни пса не оставили

      И страсти

Скачать книгу

<p>94</p>

«Ох! – эх! – ах!» – финальная строка из стихотворения «Молвь» («Ёмче органа и звонче бубна…», 1924). Включено в сборник «После России», под названием «Молвь» вошло в сборник 1940 г. К стихотворению относится запись в черновой тетради 1924 г., дающая ключ к пониманию этой строки: // ОХ: – когда трудно, томно, или после усилия. // АХ: – неожиданность, изумление, новизна, восторг. // ЭХ: – не везёт, не даётся, птица – из рук, мог бы – да… // NB! – На всякое ох есть ах – и на всякое ах – эх (СС2. С. 513).

<p>95</p>

Строки из этого же стихотворения: «Словоискатель, словесный хахаль, / Слов неприкрытый кран…».

<p>96</p>

«…ритм – самая суть… поэзии Цветаевой»? – «Я не верю стихам, которые льются. – Рвутся – да!» – утверждала она в записи 1924 г. (цит. по: С97. С. 398).

<p>97</p>

Анжамбеман – литературный термин (от фр. Enjambement – «перешагнуть»), представляет собой перенос части фразы из предыдущей стихотворной строки в следующую.

<p>98</p>

Трактовка Аридны Сергеевны близка к истине и в корне меняет смысл этой фразы. В переводе со старославянского (чешский и русский языки входят в группу славянских языков и имеют общие корни) белка – это «мысь». Если иметь в виду эту зверюшку, то строчки из «Слова» можно прочитать следующим образом, изменяющим привычное значение рассматриваемого выражения: «Боян вещий, когда хотел сложить песнь, растекался белкой по дереву, серым волоком по земле, сизым орлом под облаками», т. е. автор «Слова», говоря современным языком, пытался собрать как можно больше информации о происходящем, бегая по дереву, как белка, находясь на земле, как серый волк, и летая под облаками, как орел. Древнерусская лексема «мысь» упоминается в значении «белка» (с пометой «пск<овская>) в Толковом словаре живого великорусского языка В. И. Даля (см. Т. 2. М.: Терра – Terra, 1994. С. 365).

<p>99</p>

Екатерина Исааковна Еленева (урожд. Альтшуллер; 1897–1982) – дочь И. Н. Альтшуллера, жена Николая Артемьевича Еленева, историка, искусствоведа, автора воспоминаний о Цветаевой. Знакомая Цветаевой по Чехии. О ней она отзывалась так: «Существо милое, красивое, обаятельное. Она жена одного из здешних студентов» (письмо Ю. Ю. Струве от 30 июня 1923 г. – Письма 1905–1923. С. 578). До 1938 г. жила в Праге, Берлине, во Франции, училась в Сорбонне. В момент переписки с А. Эфрон была диктором на радиостанции «Голос Америки» в США.