LITMIR.BIZ

Скачать книгу

составляло зерно его жизни, происходило тайно от других, составляя его личную тайну. Но зато в этой тайной жизни наступает сопряжение двух ранее разобщенных кругозоров:

      Анна Сергеевна и он любили друг друга, как очень близкие, родные люди, как муж и жена, как нежные друзья; им казалось, что сама судьба предназначила их друг для друга […] и чувствовали, что эта их любовь изменила их обоих.

      В этом «изменении состояния» (Шмид) и состоит событийность данного рассказа. Внешнее, практическое разрешение ситуации, столь важное для героев (Как освободиться от этих невыносимых пут?), для повествователя остается за пределами его ценностного кругозора, порождая открытый финал произведения. Смысл рассказанного не в том, сумеет ли Гуров развестись с нелюбимой женой, а в неожиданно разверзающейся возможности позитивного личностного перерождения пошлого обывателя: никогда не поздно стать полноценным человеком.

      Разумеется, в прозе Чехова помимо распространенной у него ментальной (интроспективной) событийности немало и событий фактуальных (инспективных), подлежащих внешнему наблюдению и фиксации. Но даже смерть – простейший пример фактической, казалось бы, событийности – не обязательно актуализируется повествователем в качестве события. Так, в «Смерти чиновника» или в «Человеке в футляре» прекращение жизни героя оказывается всего лишь закономерным следствием его внутренней, личностной безжизненности и не обретает событийного статуса.

      Иное дело – смерть главного героя в «Архиерее», повествующем о чуде (сверхсобытии) воскресения умирающего человека, который свободен теперь, как птица. Парадоксальное событие здесь состоит в своего рода инверсивном преображении владыки Петра – в простого, обыкновенного человека Павла.

      В отличие от классиков художественной нарративности Чехов поистине «проблематизирует событийность» (Шмид). У чеховских событий имеется существенная специфика: нередко это латентные события, неявные, неочевидные, требующие проницательности адресата. Таково, по мысли Н.Д. Тамарченко, ключевое латентное событие в повести «Черный монах» – «внутреннее согласие на разрыв с другими людьми»[28]. Повествования Чехова вообще занимают особое место в истории формирования общечеловеческого событийного опыта.

      Событийный опыт не просто накапливается. Он исторически трансформируется, что запечатлевается в пробах его осмысления.

      Первоначальная попытка дефиниции событийности принадлежит Гегелю, в размышлениях об античной эпике предлагавшему «установить различие между тем, что просто происходит, и определенным действием, которое в эпическом произведении принимает форму события». По Гегелю происшествием можно назвать «любое внешнее изменение в облике и явлении того, что существует», тогда как событие есть «нечто большее, а именно исполнение намеченной цели», вследствие чего открывается «цельный внутри себя мир, в совокупном круге которого движется действие» Скачать книгу