Скачать книгу

посмотрел на бабку. Бабка замахала руками на мужика.

      – Да заткнись ты, алкоголик проклятый, всю жизнь испоганил! И где ты взялся на Галину голову? Дверь закрой, если пасть не можешь!

      Мужик на удивление беспрекословно закрыл дверь, Сенин папа кивнул, и мы покатили.

      – Здравствуйте, детки! – запищала я. – А есть ли у вас стишок или песенка для Дедушки Мороза?

      Дети сидели не шевелясь, зато дверь снова отворилась, и пьяный мужик в майке заорал: «Всё могут короли!», но бабка и Борис Михайлович набросились на дверь, захлопнули её, и бабка прижала ещё своим задом. Из-за другой двери вновь стали раздаваться какие-то странные стоны со всхлипываниями.

      Мне захотелось уйти ещё сильнее, чем хотелось в туалет. Не буду проситься у них, успела подумать я, до дома потерплю. Успела, потому что в этот момент Борис Михайлович решил сфотографировать-таки зачарованных детей и щёлкнул фотоаппаратом. Фотовспышка насмерть перепугала бабку, и та издала какой-то мышиный визг.

      В тот же миг из-за двери, которую они держали, раздался громкий дьявольский хохот, и кто-то начал ломиться изнутри в ту дверь, из-за которой доносились стоны и плач. Дверь дёрнулась страшно, угрожая слететь с петель, раз, другой, дети продолжали смотреть телевизор, бабка и Борис Михайлович держали дверь, за которой хохотали, блестела мишура на ёлке, а мы с Сеней стояли посреди комнаты, не зная куда себя деть. Как вдруг дверь, в которую ломились, вылетела на середину комнаты, и вслед за ней туда же выскочил огромный серый волкодав.

      Долгую, бесконечно долгую секунду мы все смотрели друг на друга – бабка, Борис Михайлович, я, Сеня и волкодав. Кроме детей, конечно, они смотрели телевизор. Я не знаю, что происходит в голове у волкодавов. Может быть, они не любят очкастых снегурочек, или, может быть, от меня всё ещё пахло моим и Сениным бутербродами.

      Я не думаю, что это было по национальному признаку: если считать поющего по телевизору Кобзона, в той комнате нас было большинство. И надо отдать должное волкодавам: они, как правило, не антисемиты. Как бы то ни было, волкодав щёлкнул зубами и кинулся на меня.

      Напоминаю: я играю этюды Шопена, то есть у меня молниеносная реакция. Я кинулась из комнаты, в темноте коридора опрокинула какое-то ведро, за мной полетели швабры, грабли и вешалка с шубами.

      Никогда я так не бегала. Я слышала за спиной грохот ведра и швабр с граблями, когда на них наткнулась эта зубастая агрессивная скотина, и эта доля секунды, пока он там выбирался, спасла мне жизнь. Быстрее гепарда неслась я через двор, корона, коса и очки болтались и били меня по голове. Прямо перед собой я увидела дерево. Я не умею лазить по деревьям, ни разу не лазила, если не считать того раза у бабушки, когда я упала с яблони.

      Но в тот вечер это не имело значения, ничто не имело значения: ни яблоня, ни бабушка, ни то, что я умею или не умею. Я взлетела вверх по дереву, как испуганный кот. Снизу доносились яростный лай волкодава, вопли

Скачать книгу