Алмазный фонд Политбюро - Юрий Гайдук

Скачать книгу

принято в Москве, и нам только и остается выполнять его. Только я одного не понимаю: почему именно Алексей Максимович и Андреева должны возглавить эту комиссию? Писатель Максим Горький, он что – ювелир, маститый художник, антиквар или, в крайнем случае, знаток драгоценных камней? Кстати, этот же вопрос относится и к вашей супруге, Алексей Максимович.

      Горький ждал этого вопроса и был готов к нему.

      – Видите ли, уважаемая Варвара Николаевна, ни я, ни Мария Федоровна не являемся теми профессиональными оценщиками, которых вы подразумеваете в своем вопросе ко мне. Но могу вас заверить, что разбираюсь в шедеврах русской, итальянской и фламандской живописи не хуже тех якобы экспертов, которые толкаются на складе Наркомата внешней торговли, куда свозятся экспроприированные шедевры. Это же относится и к моей жене, но не в этом дело. В работу комиссии будут привлечены крупнейшие художники, ювелиры, а также те профессиональные оценщики, которые в силу обстоятельств остались в Петрограде, но в свое время их услугами пользовались на крупнейших аукционах Америки и Европы. Так что, в этом плане никаких затруднений быть не может.

      – А вы им что, полностью доверяете, этим, как вы изволили выразиться, профессиональным оценщикам? – вскинулась Яковлева, не привыкшая к тому, чтобы ей, Председателю Петроградского ЧК, кто-то возражал.

      Алексей Максимович пожал плечами.

      – Ручаться за всех скопом или, что еще хуже, всем полностью доверять – это полнейшая глупость, но за большинство тех людей, которых я уже назвал Анатолию Васильевичу, я ручаюсь.

      – Да, но… – попытался было поддержать Яковлеву более осторожный Зиновьев, но Горький остановил его движением руки.

      – Погодь, Григорий Евсеевич, – с нижегородским говорком произнес он, – погодь, мы с тобой еще успеем наговориться. А что касается тех художников, которых я рекомендовал для работы в комиссии, так это истинно русские интеллигенты, которые болеют за Россию не меньше тех крикунов, что разгуливают сейчас по Невскому с красными бантами в петлицах да глотку надрывают на митингах.

      Лицо Яковлевой залилось багровой краской, и она крутанулась всем корпусом к Луначарскому.

      – Это что же получается, Анатолий Васильевич? Послушать товарища писателя, так получается, что недобитая интеллигенция болеет за новую, свободную Россию более, чем мы, старые большевики?

      – Прекратите, Варвара Николаевна! – осадил ее Луначарский. – Никто никого здесь не принижает, к тому же не забывайте, что я тоже из семьи российских интеллигентов. Впрочем, как и вы – из семьи московского купечества. Впрочем, я, конечно, понимаю, – не удержался он, чтобы не съязвить, – столичные купцы – это не дворяне, но до российского пролетариата им все-таки далековато.

      Он аккуратно, двумя пальцами стащил с переносицы пенсне, протер стекла платочком и в полном молчании водрузил «пережиток буржуазии» на нос.

      – Ну а вы что скажете, Григорий Евсеевич? Только предупреждаю сразу: говорить

Скачать книгу