LITMIR.BIZ

      Наша жизнь подобна горящей спичке, освящающая темную бездну, которой не видно ни конца, ни края. Кто-то горит весь свой полет в беспросветную пустоту и наполняет ее своим всепоглощающим светом и их полет становится прекрасным танцем жизни и смерти. Кто-то гаснет очень рано. От резкого порыва ветра, не успев пролететь и пары сантиметров, огонь поглощается холодным ветром и спичка, тлеющая сверху, но совершенно нетронутая снизу, пускается в этот ужасный и мучительный полет. Ей предстоит лететь все это расстояние, не видя ни себя, ни света и кажется, что лететь так целую бесконечность. Пролетая эти темные пустоты, она не только не заполняет их собой, но и сама становится пустотой. Нутро ее пропитано этой бездной и только смертельный удар об холодные камни на дне бездны приносит спасительный покой. И спички эти вовсе не спички. Так пролетают наши души по, казалось бы, бесконечной, но такой короткой бездне.

      Моя душа потухла давно. Она стала темной ночью, одной из тех, в которую исчезает луна и темнота окутывает мир. Но сегодня прекрасная ночь. Алиса, эта ночь прекрасна, как твои бездонные глаза с чарующим блеском, как твои шелковые волосы, как те пятьсот семь ночей, что мы провели вместе. Их было ровно пятьсот семь, и каждую из них я запомнил, и каждая из них была особенной. Знаешь, оказалось мир не такой светлый, как ты говорила. А мечты имеют привычку предательски не сбываться. Ты так верила в светлую часть, так старалась не замечать тени желчи и зла и бесконечно, по-детски наивно верила, что пингвины научатся летать. Пока билось твое сердце, я не сомневался в этом ни на секунду и верил, что эти неповоротливые создания раскроют свои крылья и отправятся в полет свободы. Верил каждую минуту с тобой и еще столько же без тебя. Как бы быстро я не бежал, как бы сильно не закрывал глаза, пропуская целые главы своей жизни, я не смог убежать от своей пустоты. Осознание того, что тебя больше нет, настигло меня при моем, не успевшем начаться, полете. В пропитанной табачным дымом комнате, тишина смеялась надо мной и по всей заброшенной жизнью квартире, эхом раздавалось «ты больше не услышишь ее смеха». Так кричит судьба, когда ей кажется, что игра еще продолжается. Я не сдавался и кричал ей в ответ. Кричал что есть мочи, что ты любишь меня, что алые, цвета голландской розы, сорванной на рассвете, губы греют меня, что ты веришь в меня. Пустота смеялась в ответ и эхом исправляла меня: «Не веришь, а верила». Это окончание перевернуло всю мою жизнь. Оставленное в прошлом не вернуть и именно осознание этого обжигает сильнее всего. Ты верИЛА, нынче я не верю и сам. После всего пережитого, храня надежду столь долгое время и оберегая ее от ветров сомнений, мне больно признавать, но пингвины не летают! Прости, Алиса, но мы преданы, и нам не увидеть полет этих птиц. Не в этом мире. Он такой холодный без тебя и моя просьба может показаться нытьем жалкого, раздавленного жизнью пропойцы и возможно душа моя такой и стала, а потому я прошу тебя, Алиса, спаси меня.