Иранская поэзия изнутри - Поэты Ирана

Скачать книгу

Мехди Ахаван Салес возводил до самых последних дней своей жизни.

      По наблюдению литературного критика Мохаммада Хогуги, если после Иранской операции 1941 г. (советско-британской оккупации Ирана) и последующего ухода с престола Резы-шаха в стихотворениях поэтов преобладают мажорные интонации, светлая надежда, послания народные, гуманистические (Эсмаиль Шахруди, писавший под псевдонимом Аяндэ («Будущее»), Ахмад Шамлу (Собх – «Утро», Бамдад – «Рассвет»), Сияваш Кясрайи (Коули – «Цыган»), Хушанг Эбтехадж (Сайе – «Тень»)), то после подавленного Переворота 1953 г. – упадок духа, разочарование, бессилие (оттого и псевдонимов не требовалось): Ферейдун Таваллали, Надер Надерпур, Носрат Рахмани, Ферейдун Мошири, Хасан Хонарманди, Шарафоддин Хорасани.

      Шахский режим, опасаясь превращения сообщества литераторов в хор антимонархистов, в те годы создаёт все условия для того, чтобы оградить его от политических дум. В условиях ужесточившейся политцензуры поэзия естественным образом разворачивается в сторону телесности, и на общем депрессивном фоне пропадающие в алкогольных эскападах поэты печатают груды сладострастных стихов, довольно однообразных. Размышления над судьбой народа, между тем, мучить их продолжают.

      Особняком в плеяде чёрных романтиков, зашвырнувшихся в трактирные углы, стоит Носрат Рахмани (1930–2000), чей первый поэтический сборник «Переселение» (1954) был издан меньше чем через год после Переворота. В предисловии к книге Нима Юшидж, обращаясь к автору, написал: «То, что отличает вас от остальных, – прямота, искренность, откровенность. То, что в жизни есть, но в стихах других поэтов предстаёт лишь в виде тени, в ваших стихах не прикрыто завесами. Если эта смелость другим не по душе – для вас она не порок». Носрат был голосом того поколения «проигравших, проклятых, прокажённых». Он развернул перед победителями – буржуа, сторонниками аристократии – знамя отчаяния и тащил его на себе строка за строкой, как крест.

      Рахмани утверждал, что на становление его как поэта повлиял вовсе не Юшидж, а Садег Хедаят со знаменитым романом/повестью «Слепая сова» (1937), который он называл поэзией в чистом виде. Кроме того, эстетика Нимы, заворожённого природой, голосами птиц и округлостью холмов, при всей его модерновости, была эстетикой деревенского жителя, а стихия Рахмани – город, без прикрас, с его трущобами, базарами, саккахане, мечетями и даже кварталом красных фонарей Шахре ноу. Впрочем, главные заветы Нимы поэт усвоил, и не только в отношении формы. Он уничтожил дистанцию между собственной жизнью и стихами и, как на исповеди, предстал в них во всей обнажённости своей сути: не видящий света, одинокий, мятежный, беспомощный, ступивший на тропу саморазрушения, погружающийся в черноту всё глубже, пустеющий, наркозависимый, отчаянно влюбляющийся, предающий, курящий до одури опиум, целующий до крови. «Я приходил для того, чтобы жить в себе. Другие во мне жили,» – будет говорить он.

      Критик и поэт Реза Барахани называл Рахмани одноглазым чудовищем, которое видит

Скачать книгу