Рандеву - Борис Ильичев

Скачать книгу

моет лес, чтобы, в снега одеты,

      не мёрзли по ночам деревья за окном.

      Зима засыплет всё своею зимней пудрой

      и охранять дома расставит снежных баб,

      и, проучившись год, я, может, стану мудрой,

      хоть не такой большой, как баобаб…

      Такой большой, как он, я вырасту нескоро,

      а может, быть такой не захочу я стать —

      где я, где баобаб? – представьте, вот умора! —

      наверно, лучше мне как можно больше знать.

      Я вырасту большой, быть может, и не скоро,

      но постараюсь я скорее большою стать.

      Пока же я хочу понять, в чём смысл спора,

      но жаль, что не сейчас. Сейчас пора мне спать.

      «Я помню, в брюхе самолёта…»

      Я помню, в брюхе самолёта,

      помятом прошлою войной,

      с сестрою я и два пилота

      тряслись меж небом и землёй.

      И в цинк запаянный груз 200

      миры делил: её и мой.

      Как будто в нём благие вести,

      как будто он спешил домой.

      У страха круглые глаза,

      а у печали смотрят грустно.

      Метала молнии гроза,

      но в наших душах было пусто.

      И старый грузовой десантник

      как будто бы к своей звезде

      летел сквозь тучи, как на праздник,

      везя того, кто был Нигде.

      «Ночь. Бумагу тусклый свет…»

      Ночь. Бумагу тусклый свет

      экрана слабо освещает,

      и Мнемозина сообщает

      тебе о том, чего уж нет.

      Кружатся мысли вереницей,

      и на мерцающий экран

      текут страница за страницей,

      так подтекает старый кран…

      Здесь в лабиринтах старых стен

      мышь догрызает тишь ночную,

      здесь сладок запах поцелуя,

      и грудь щемит осенний тлен…

      Не помню, на какой странице

      стук капель переходит в звон;

      октябрь стучит по черепице,

      и бденье переходит в сон.

      «А, впрочем, сколько ни тверди…»

      А, впрочем, сколько ни тверди

      про смысл откровений свыше,

      всё чаще мучит боль в груди,

      и на душе скребутся мыши.

      Как скорбен долгий труд зимы —

      сон летаргический природы.

      Столбами поднимать дым

      И упирать их в неба своды.

      И нити лампочек в сто ватт

      греть, чтобы они не остывали,

      и ночи целые подряд

      невидимых гостей встречали.

      Средь них любовник прописной,

      замков надёжных открыватель,

      и бомж, замёрзший и больной,

      и безутешный воздыхатель.

      И я по лестнице крутой

      Спешу наверх, к седьмому небу,

      Куда спешил когда-то к той,

      Которой, впрочем, нужен не был.

      «Дом опустел, и призраков шаги…»

      Дом опустел, и призраков шаги

      затихли в комнатах его и коридорах,

      мышиная возня затихла в норах,

      и ночью

Скачать книгу